Платон Цесевич

Цесевич Платон Іванович (25. XI (7. XII). 1879, с. Негневичі, тепер Мінської обл., Білорусь — 30. XI. 1958, м. Москва) — український та російський оперний та концертно-камерний співак (бас). Народний артист РРФСР (1947).
У 1887 разом із батьками переїхав до Києва, де ще хлопчиком співав у хорі Я.Калішевського. Вчився в церковнопарафіяльній школі та духовному училищі в Києві. З 1897 працював на Катеринославському металургійному заводі. Тоді ж почав брати уроки співу у Й.Левіна. Дебютував 1901 в Катеринославі.

У 1902 – 03 — соліст Української музичної комедії, 1903 – 04 — Хору Сафонова, а також української трупи О.Суслова, 1904 – 05 — Харківської опери, 1905 – 06 — петербурзького Народного дому, 1906 – 07 — Казансько-Саратовської опери, 1907 – 10, 1912 – 15 — Київської, 1910 – 12 — Одеської опер, 1915 – 16 — Великого театру, 1916 — Опери С. Зиміна в Москві. У 1919 – 24 виступав на оперних сценах України (Одеса, Київ, Полтава, Харків), у 1924 – 25 — соліст Харківської опери. У 1925 – 33 гастролював з великим успіхом на сценах оперних театрів Парижа (“Гранд-Опера”, “Опера комік”), Неаполя, Барселони, Бухареста та ін. У 1933 – 48 — соліст Гастрольбюро (об’їздив з сольними концертами майже всі великі міста СРСР).
        Володів могутнім рухливим голосом широкого діапазону. Виконавське мистецтво Платона Цесевича відзначалося шляхетністю, палким темпераментом, неабияким драматичним талантом. Діапазон голосу Цесевича був надзвичайно широким — від мі-бемоль великої октави (партія Кардинала) до баритонових нот в партії Кочубея (соль-бемоль першої октави).

        Партії: Карась (“Запорожець за Дунаєм” С. Гулака-Артемовського), Тарас (перше вик.), Виборний (“Тарас Бульба”, “Наталка Полтавка” М. Лисенка), Батько (“Катерина” М. Аркаса), Сусанін, Руслан (“Життя за царя”, “Руслан і Людмила” М. Глинки), Галицький, Кончак (“Князь Ігор” О. Бородіна), Борис, Варлаам, Досифей (“Борис Годунов”, “Хованщина” М. Мусоргського), Додон, Варязький гість (“Золотий півник”, “Садко” М. Римського-Корсакова), Гремін, Кочубей (“Євгеній Онєгін”, “Мазепа” П. Чайковського), Олоферн (“Ворожа сила” О. Серова), Мефістофель (“Фауст” ПІ. Гуно, “Мефістофель” А. Бойто), Філіпп, Сільва (“Дон Карлос”, “Ернані” Дж. Верді), Дон Базіліо (“Севільський цирульник” Дж. Россіні), Кардинал (“Жидівка” Ф. Галеві), Сен-Брі, Марсель, Міністр (“Гугеноти”, “Африканка” Дж. Мейербера), Вотан, Бітерольф, Король, Генріх Птахолов (“Валькірія”, “Тангейзер”, “Лоенгрін” Р. Вагнера), де Гріє (“Манон” Ж. Массне).


(фото грамплатівки - Russian records.com )

       

Прагнув до оригінального тлумачення оперних партій, ніколи не підпадаючи під шаляпінський вплив. Сприяв утвердженню на сцені реалістичної манери виконання.
        Один з найвидатніших камерних співаків свого часу. В його концертному репертуарі були численні твори Чайковського, Римського-Корсакова, Мусоргського, Рахманінова, Моцарта, Россіні, Мейербера, Верді, Массне, Вагнера, романси укр. композиторів, а також нар. пісні. Записувався на грамплатівки в Петербурзі (“Гра-мофон”, 1903—04), в Києві (“Екстрафон”, 1912).

Серед записаних творів — українські народні пісні (“Ой зійди, зійди, ясен місяцю”, “Реве та стогне Дніпр широкий”, “У сусіда хата біла”, “Ой не шуми, луже”, “Ой не спиться, не лежиться”), ряд укр. дуетів (з М. Борченком) та дві арії Карася з опери “Запорожець за Дунаєм” Гулака-Артемовського.
      
Твори: Полвека на оперной сцене // Музична культура України. — К., 2008.

        Література: Стефанович М. Незабутнє ім’я // Мистецтво. — 1965. — № 5; Левин С. Записки оперного певца. — М., 1962; Лисенко І. Народний співак // Київ. — 1984. — № 8; Платон Цесевич. Воспоминания. Письма. Материалы: Сб. // Архів автора; Яфрэмау Ул. Беларус Цясевич. — Мінськ, 1974; Українські співаки у спогадах сучасників. — К., 2003.

Джерело: Співаки України. Енциклопедичне видання. — 2-ге вид., перероб. і допов. / Лисенко І.М. — К., 2011.

Книга Земфіри Феніної:

Легенда классического оперного и камерного искусства: Платон Иванович Цесевич

читати далі:

Народный артист РСФСР Платон Иванович Цесевич (1879-1958) – легендарная личность в истории украинского и русского оперного искусства. Мировая слава при жизни – и почти полное забвение имени и вклада артиста в мировую культуру после его кончины, побудили автора сделать эту книгу о его жизни и творчестве, на основании воспоминаний родственников, современников, газетных и журнальных публикаций. Мне довелось испытать в молодости излучение высокого таланта певца - актера Платона Цесевича. Это было в Полтаве в 1922 году, когда мы вместе – он, прославленный артист, и я, только начинающий,— выступали в опере Ш. Гуно «Фауст». Я благодарен судьбе, что мне пришлось начинать свой творческий путь под знаком этого мастера. Платон Цесевич обладал могучей силой воздействия на людей. В каком бы образе артист ни выходил на сцену – Мельника в «Русалке» А. С. Даргомыжского, Бориса Годунова в одноименной музыкальной драме М. П. Мусоргского, Кочубея в «Мазепе» П. И. Чайковского и множестве других,— ему всегда сопутствовал заслуженный успех. Причина, на мой взгляд, заключалась в том, что он всегда чувствовал гармонию оперного искусства. Он великолепно – как певец, актер, режиссер – видел и создавал сценический образ. Этому служили каждая вокальная фраза, каждая интонация голоса, каждый жест. Свои оперные монологи Цесевич всегда пел с необычайным блеском, наполняя их драматическим действием, трагедийностью либо юмором. При этом артист прокладывал свой путь, художественно независимый от прославленных своих современников – Федора Шаляпина, Григория Пирогова, и тем вносил свою лепту в отечественную сценическую культуру. Цесевич выступал не только в опере, он был великолепным камерным певцом. И здесь, в каждом вокальном произведении он перевоплощался до неузнаваемости. Что бы он ни пел, это был образ, настроение. Есть музыкальные произведения, которые у нас ассоциируются только с его именем. С волнением я вспоминаю концерты, где он блестяще пел «Осень» Чай¬ковского, «Семинариста» Мусоргского или знаменитого «Старого капрала» Даргомыжского... А какой глубокий, незабываемый след оставил Цесевич в истории украинского музыкального искусства! Его исполнение украинских народных песен, особенно таких, как «Реве та стогне Дніпр широкий», «Доля», а также романсов Н. В. Лысенко было высоко¬талантливым, душевным. Слышал я в его исполнении и превосходного, незабываемого Ивана Карася в опере «Запорожец за Дунаем» С. С. Гулака-Артемовского. Платон Цесевич был любим всенародно. Казалось, не найти в нашей стране уголка, где бы не звучал его могучий бас-кантанте, где бы не знали это имя – и в больших городах, и в малых рабочих поселках. Выходец из рабочей среды, он как подлинный гражданин-художник, нес свое искусство широким массам трудящихся. И. С. КОЗЛОВСКИЙ, Герой Социалистического Труда, народный артист СССР Платон Иванович ЦЕСЕВИЧ (1879-1958) в истории мирового оперного искусства начала прошлого века, так называемого “серебряного века”, такое же яркое явление, как его друг и учитель Ф. Шаляпин, а также коллеги: Ф. Стравинский, Л. Собинов, В. Касторский, М. Кузнецова-Бенуа, А. Нежданова, И. Алчевский, М. Максакова и др. Он вырос в Украине, хорошо владел украинским языком и был бесспорным лидером в исполнении сольных басовых партий в украинских операх и украинских народных песен. Природа наделила его прекрасным, хорошо поставленным голосом. Как говорят специалисты, это только 7 процентов удачи. Остальное – это ежедневный напряженный труд, работа над собой. П. Цесевич прожил интересную, насыщенную событиями жизнь, достойную глубокого уважения современников и светлой памяти наследников его творчества. Он не боялся простого труда и разделил со своей страной все, что выпало на ее долю в первой половине двадцатого века. Это был поистине народный артист, хотя получил это звание только в 1947 году. Он постоянно гастролировал по всей стране и за рубежом при полных аншлагах иногда по 10 спектаклей подряд. Некоторые оперные театры держали репертуар специально «под П. Цесевича». Так в Одесском оперном театре для П.Цесевича была поставлена дирижером И. Прибиком последнее произведение Н.А. Римского-Корсакова опера «Золотой петушок», где он исполнял партию царя Дадона, и в 1941 г. опера Ф. Галеви " Дочь Кардинала". Он успел выступить в шестнадцати спектаклях, как всегда с большим успехом. Гастроли пришлось прервать из-за того, что началась Вторая Мировая война. Последний спектакль был 16 июня 1941 г. Когда его называют «самородком» и «самоучкой»,то в буквальном смысле это абсурдно. Должна быть соответствующая почва для таких «самородков». За сто лет до его рождения Екатерина II пригласила из Европы в Российскую Империю различных специалистов и ремесленников. Возможно, тогда и появились на территории Белоруссии выходцы из Чехии (по белорусски в простонародье – чеховичи), ремесленники – столяры. В латинской транскрипции букв ”ч” и “х” нет, вот они и стали Тсисевичи. Именно так объяснял происхождение и назвал фамилию своих предков профессор, член-корр. АН Украины Владимир Платонович Цесевич, старший сын Платона Ивановича. (В некоторых статьях В. П. Цесевича на английском языке указана фамилия -Tsesevich.) Сам Платон Иванович считал себя белорусом, возможно по национальности матери. Впоследствии на Украине ее упростили, и она стала Тысевич. В артистической среде на рубеже веков очень популярны были псевдонимы, и Платон Иванович тоже взял псевдоним, сначала Платонов (1903 г), потом вернулся к своей фамилии, сделав ее более благозвучной – Цесевич. Как известно, чехи одна из музыкальных европейских наций. Достаточно назвать такие имена дирижеров как Э. Направник, И.Прибик, Р. Буллериан, Н. Зеленый, которых дала эта маленькая страна только Российской Империи; композиторы А. Дворжак, З. Фибих, Л. Яначек, Б. Сметана - очень популярные в нашей стране благодаря чешской диаспоре. Белоруссы и украинцы это тоже «поющие» нации, так что Платону Ивановичу было, откуда получить природную музыкальность, да и родители в семье часто пели. Статистика говорит о том, что певческий дар передается по наследству. Так и собралось в этом прекрасном человеке и актере все лучшее от трех народов. Не был он и «самоучкой». Невозможно самостоятельно стать оперным певцом. Для этого он очень много и напряженно занимался частным образом с консерваторскими музыкальными педагогами в России и Италии. Практически у него была такая же итальянская школа, как у выпускников консерватории. В Российской империи почти 80% оперных певцов прошли аналогичный творческий путь. Родился Платон Иванович в Белоруссии, в селе Негневичи под Новогрудком (Новый городок,самая первая столица Великого княжества литовского) на Гродненщине в 1879 г. 25 ноября (7декабря). Отец его был ремесленником – столяром, человеком деловым, энергичным, масштабы села его не устраивали. Он часто отправлялся на заработки, и, подыскав себе работу в Киеве, перевез туда семью в 1889 г. Здесь мальчика определили в церковно - приходскую школу и, поскольку голос у него с раннего детства был сильным и звонким, он начал петь в церковном хоре. Случилось так, что его услышал регент знаменитого хора Софиевского Собора Ян Калишевский. Яков Степанович Калишевский (1856 – 1923) руководил хором Софиевского Собора с 1883 г. по 1920 г. С этим хором он выступал в концертах, принимал участие в постановке оперы «Пиковая дама» П. И. Чайковского. В 1919 году он, совместно с Я. Яциневичем, организовал хоровую капеллу им. Н. Лысенко. Так в десятилетнем возрасте Платон был принят дискантом лучшего в Киеве церковного хора. Здесь он получил свое первое музыкальное образование: нотную грамоту, навыки правильного звуковедения, пластичность голоса и чувство ансамбля. Детям хористам платили в год от 20 до 50 рублей. К примеру, фунт хлеба (420гр.) тогда стоил 5 коп, а целый гусь 1 руб. Билет в Городской театр в первом ряду партера стоил 1 руб. Эти несколько цифр дают представление о том, что зарабатывали хористы пением в столь юном возрасте. В Киеве в конце XIX века активно развивалась музыкальная культура и у юного Платона была возможность слушать профессиональных музыкантов на различных сценах, в том числе и на галерке ( так называемый “раек”) Городского оперного театра, а также каждый летний вечер в Городском саду, где играл духовой оркестр. Он прослужил солистом в хоре Я. Калишевского 5 лет; за это время окончил школу и два года проучился в духовном училище. В 15 лет у него начал ломаться голос, и Платон ушел и из хора, и из училища. Вместе с семьей он переехал в Екатеринослав. Этот город, основанный в 1779 г. князем Потемкиным в днепровских степях, сразу закладывался как центр науки и культуры с академией наук и театром. В 1894 г. это был относительно крупный промышленный город с заводами, театром и развитой железно¬дорожной сетью. Пока нельзя было петь, Платон работал у отца столяром-подмастерьем. Он освоил специальность модельщика в литейном цехе Екатеринославского металлургического завода, т.е. делал деревянные формы под заливку металла. Потом некоторое время работал в Синельниковских железнодорожных мастерских. При этом крупный, крепкий юноша стал высоко¬классным специалистом. В свободное время он пел в рабочем хоре баритоном. Слухи о его необычайно красивом голосе разошлись по городу. И однажды Платон получил приглашение петь в архиерейском хоре. Выступая, как солист в этом хоре, он стал известен музыкальной общественности Екатеринослава. Трудовой стаж рабочего, которым Платон Иванович очень гордился, сыграл большую роль в его судьбе с приходом новой власти. Его лояльность по отношению к ней, как выходца из рабочей среды, не вызывала сомнений, а железнодорожники вообще считали его своим. Они писали ему в 1915 г.: «Мы, работники Екатеринославских железнодорожных мастерских, благодарим Вас за то, что, уйдя от нас так далеко, Вы остаетесь для нас таким же другом и товарищем, каким были и раньше. За то, что часто (Платон Иванович каждый год приезжал в Екатеринослав на гастроли) и охотно выступая в нашем скромном театре, Вы доставляете нам огромное удовольствие, вносите праздник в наши серые будни. За все это, Платон Иванович, мы Вам безмерно благодарны». В это время в Екатеринославе в музыкальном училище работал педагог Й. Левин, выпускник Петербургской консерватории, ученик знаменитого итальянского маэстро К. Эверарди. ( К. Эверарди (1825 – 1899)– итальянский певец, бас-баритон и педагог). В 1870 -1888 гг. Эверарди преподавал в Петербургской консерватории; в 1890-97 гг.- в Музыкальном училище в Киеве; с 1898 г.- в Московской консерватории. Эверарди обладал исключительным педагогическим талантом. Он сочетал лучшие традиции французской и итальянской вокальной школы. Был невероятно требователен к своим ученикам. В группе из двадцати человек к концу обучения могло остаться только двое. За тридцать лет педагогической деятельности в России Эверарди имел очень много учеников, которые стали прекрасными вокалистами и педагогами). Платон Иванович обратился к Левину с просьбой, давать ему уроки пения. Прослушав его, Левин понял, что голос надо настраивать как бас. Восемь месяцев в 1898 г он тщательно обрабатывал голос Платона с помощью специальных упражнений. Ученик оказался очень добросовестным и работал с огромным энтузиазмом, с радостью. Голос его был хорошо поставлен от природы, и поэтому Левин больше внимания уделял технике дыхания, старался развить вкус у своего ученика к хорошему репертуару. Эти уроки Платон Иванович усвоил твердо и подбирал репертуар всю свою творческую жизнь очень тщательно, отдавая предпочтение классике.

Начало карьеры

Кропотливая, трудоемкая работа над собой под руководством прекрасного педагога позволила ему начать сценическую деятельность. Антрепренер Болсуновский предложил Платону поступить хористом в его труппу, обещая быстро продвинуть его в «настоящие» артисты. В мае 1901 г. он подписал свой первый контракт. Ровно через год Платон был уже солистом театра «Украинской музыкальной комедии» под руководством Н. Кропивницкого. П. Цесевич с помощью режиссера и опытных артистов разучил свою первую партию Султана в классической украинской опере С. Гулака-Артемовского «Запорожец за Дунаем». Это был его дебют на оперной сцене. С этим театром он успешно гастролировал по Украине, Белоруссии и Польше. В его репертуаре появилось три крупные роли в операх: Н. Лысенко «Наталка-Полтавка», С. Гулака-Артемовского «Запорожец за Дунаем» и в оперетте «Назым Хикмет». Настоящий театральный мир принял его очень доброжелательно. Он встретился здесь с великими мастерами украинского театра братьями (Тобилевич) П.К. Саксаганским, Н.К. Садовским и И.К. Карпенко-Карым, которые давали ему советы и уроки сценического мастерства. Очень важной в его жизни была встреча с польским певцом Адамом Дидуром во время гастролей труппы Ярошенко в Варшаве. Восхищенный его голосом и артистичностью поведения на сцене, А. Дидур захотел познакомиться с молодым талантом. Узнав, что у него нет консерваторского образования и практически нет репертуара, А. Дидур предложил Цесевичу помощь в разучивании одной из сложнейших оперных партий Мефистофеля в опере Ш. Гуно «Фауст». В ко¬роткий срок Цесевич выучил эту партию, и она осталась на всю жизнь одной из коронных в его классическом репертуаре. В 1902 г. Платон Иванович отправился в Москву попытать счастья на оперной бирже, где антрепренеры всех провинциальных театров подбирали актеров. Но там ему не повезло, так как репертуар у него был небольшой, а голос требовал дополнительной обработки. Стало совершенно очевидно, что нужна серьезная профессиональная подготовка, и он уехал в Петербург, где в то время концентрировалось все лучшее в музыкальном искусстве России. Здесь Платон Иванович в течение двух лет брал уроки вокального мастерства у известного петербургского педагога Якова Моисеевича Любина, в прошлом солиста Мариинского оперного театра (тенора) и тоже ученика К. Эверарди. Эти занятия практически сделали его профессионалом, при этом шлифовался голос, расширялся репертуар. За это время он разучил несколько партий: Мельника, Сусанина, дополнительно отрабатывал партию Мефистофеля и подготовил большой концертный репертуар. Так как нужны были деньги для жизни и учебы, П. Цесевич одновременно работал в гастролировавшей в Петербурге украинской труппе А. Суслова, с которым его познакомил Я. Любин. Иногда он пел в хоре Сафонова и исполнял украинские народные песни в кафе¬шантане «Альказар». Следующая попытка на Московской оперной бирже в 1904 г. принесла успех. Он заключил контракт с Харьковским оперным театром на сезон 1904-1905 г. Здесь он впервые исполнил партию Мефистофеля в опере Гуно «Фауст» и новые партии: Гремина в опере Чайковского «Евгений Онегин», Гудала в «Демоне» Рубинштейна, Томского в «Пиковой даме» Чайковского, Галицкого в «Князе Игоре» Бородина и Сусанина в опере «Жизнь за Царя » Глинки, Мельника в опере А. Даргомыжского «Русалка». По воспоминаниям современников Платон Иванович с первых фраз приковывал внимание зрителей. Одна из любимых им опер “Русалка” А.Даргомыжского с большим трудом поставленная на российской сцене из-за сопротивления властей, несмотря на одобрение и поддержку Глинки и Чайковского. В первом действии Мельник – человек основательный, полон собственного достоинства, который в своей популярной арии «Ох то-то все вы, девки молодые» дает практические советы барышням и своей дочке, как обратить на себя внимание жениха. Но судьба жестоко обошлась с Мельником за жадность и корыстолюбие. Его дочка, опозоренная князем, гибнет, кинувшись в реку. Во время встречи с князем в лесу Мельник выдает себя за ворона: «Я ворон, ворон, а не мельник!» На какое-то время к нему возвращается разум, и перед зрителями предстает несчастный, забытый всеми, старик в лохмотьях, который горько оплакивает гибель дочки. В вокальном отношении эта сцена была очень выразительной. Композитор дает в распоряжение артиста прекрасный материал, для вокального изображения несчастного, безумного старика.

Мельник	Мефистофель	Кочубей

“Русалка”, так же как “Жизнь за царя” и “Руслан и Людмила” Глинки, стала одним из классических образцов, из которых выросла потом вся позднейшая русская национальная оперная школа. Очень высокую оценку опере “Русалка” давал П.И. Чайковский. Он писал, что “ по своей мелодической прелести, по теплоте и безыскусственности вдохновения, по изяществу кантилены и речитатива “Русалка” в ряду русских опер занимает, бесспорно, первое место после недосягаемо гениальных опер Глинки”. Зрителей завораживал не только голос Цесевича, редчайший по красоте бас–кантанте, но и драматическая игра актера, достигавшая в третьем акте, в сцене на берегу Днепра, подлинно трагедийного накала. И хотя он был еще очень молодым человеком, исполнение партии Мельника, фактически старика, отличалось глубоким постижением психологии персонажа, естественностью в передаче чувств, простотой и вместе с тем техническим совершенством. Вслед за первым исполнителем партии Мельника А. Петровым и другим Мельником – Ф. Шаляпиным, Платон Цесевич является до сих пор непревзойденным интерпретатором этого образа, хотя позднее было немало замечательных исполнителей, среди которых братья Г. и А. Пироговы, М. Михайлов, М. Рейзен. Харьковская публика очень тепло принимала Платона Цесевича, в прессе были хвалебные рецензии. Окрыленный успехом он иногда выкидывал такие коленца, за которые ему потом даже приходилось приносить публичные извинения. Представьте себе такую картину. Дают "Фауста" Гуно. Идет третий акт, сцена у храма. Маргарита стоит на коленях, ее преследуют голоса злых духов, а над всеми властвует жуткий, греховный, соблазняющий голос Мефистофеля. Но какая здесь музыка! Публика замирает, а Мефистофель-Цесевич (кстати, слегка шепелявивший) все больше входит в раж и выводит обольстительно прекрасные фразы: "Нет, о мольбе забудь, а вы, духи ада, спуститесь к ней!.." После сольного куска Мефистофеля оркестр останавливается, так как звучат несмолкающие овации публики. В этом месте оперы все это выглядит естественно. Но вдруг Цесевич по своей инициативе снова начинает петь реплики Мефистофеля. Хористы, оркестр и Маргарита вынуждены повторять свои реплики, поневоле давая возможность басу еще раз покрасоваться перед публикой. И эту выходку себе позволил, по- сути еще мальчишка, который делал только первые шаги на провинциальной сцене в Харькове. Да что там говорить – он не стеснялся бисировать и "Серенаду", и куплеты Мефистофеля, и "Заклинание цветов". Возмущению дирижера ( А. Пазовскому) не было границ, и вскоре певцу пришлось принести публике свои извинения через газету. А для него это была школа театрального этикета и сценического мастерства под руководством талантливого главного дирижера Л. Штейнберга перед выходом на столичные сцены. Лев Петрович Штейнберг был прекрасным музыкантом и знатоком оперы. Он умел подчеркнуть наиболее значительные места партитуры, придать им яркую интерпретацию. Его постоянная энергия, доброжелательность и трудоспособность чудесным образом влияли на весь оркестр и актеров- исполнителей. Впоследствии творческая жизнь не раз сводила их на одной сцене, и всегда этот союз был очень плодотворным. В конце сезона 23 апреля в Харьков на гастроли приезжает Ф.И. Шаляпин. 28 апреля вечером в театре шел спектакль "Борис Годунов". В заглавной роли был, конечно, Федор Иванович. Партию Пимена исполнял Платон Цесевич. Это была их первая встреча в одном спектакле, очень важная и памятная для Платона Ивановича. Через год Харьковская труппа разъехалась на гастроли, а Платон Иванович отправился в Петербург, где с невероятным успехом проходили выступления Ф. И. Шаляпина, солиста Мариинского театра, но при этом часто выступавшего на оперной сцене Петербургского Народного дома. Народный дом в Петербурге существовал с 1890 г. как некий центр культуры и просветительства для простых горожан, основанный на деньги Попечительства о народной трезвости. Все правительства в России боролись с пьянством, и это казалось одной из возможностей отвлечь людей от привычного на Руси способа отдохнуть. Несмотря на не бесспорность такого метода, культурные центры аналогичного типа, которые могли посещать простые горожане, создавались даже раньше, чем в Петербурге, в различных городах: в Казани, в Саратове, в Нижнем Новгороде, в Перми, в Киеве было два Народных дома: Лукьяновский и Троицкий. Народный дом в Петербурге располагался на Петроградской стороне в большом саду с аттракционами и дешевым буфетом, с самым большим в городе зрительным залом почти на 2000 мест для оперных спектаклей и два лекционных зала. Входной билет в сад стоил 10 копеек и давал право занимать стоячие места в зрительном зале. Антрепризой занималось в первое время само Попечительство и, дабы заполнить зал, приглашало часто знаменитых актеров и очень внимательно следило за появлением новых дарований. П. Цесевич им очень понравился и с ним был заключен контракт на зимний сезон 1905-06 гг. До начала зимнего сезона П. Цесевич с большим успехом выступал в Петербурге в Новом летнем театре «Олимп» (тогда же там гастролировал Ф. Шаляпин).16 и 27 августа они оба принимают участие в спектакле "Борис Годунов" - Шаляпин - Борис, Цесевич -Пимен. В репертуаре Платона Ивановича появилась, блестяще исполняемая партия царя Салтана в опере Римского-Корсакова «Сказка о царе Салтане». Дирижером тогда в Народном доме был очень талантливый музыкант Павлов-Арбенин. П. Цесевич познакомился с артистами императорского Мариинского театра Ф. Шаляпиным, Л. Собиновым, М. Кузнецовой-Бенуа и др., учился у них сценическому мастерству, работая с ними в одном спектакле, и присутствуя на их репетициях. Как и вся Россия, он поклонялся гениальности таланта Шаляпина. Всю жизнь П. Цесевич считал его своим учителем и другом, а Шаляпин в шутку именовал его «соперником». Они были похожи внешне: оба высокие, статные, очень артистичные, почти одного возраста (Шаляпин всего на 6 лет старше Цесевича). Но Цесевич не копировал Шаляпина и, как творческая личность, всегда старался внести в характер своего героя собственные представления о нем. Так, например, в опере «Севильский цирюльник» в роли дона Базилио Ф. Шаляпин – наглый, пронырливый жулик. П. Цесевич в этой роли насквозь русский, хитроватый, прикидывающийся, простачком «пройдоха». Кроме того, Ф. Шаляпин никогда не пел украинский репертуар, и почему-то « не любил» оперы Вагнера. В опере «Руслан и Людмила», в которой П. Цесевич блестяще исполнял партию Руслана, Федор Иванович никогда не пел эту партию, после того, что она не получилась у него с первого раза. Успех Ф. Шаляпину в „Руслане и Людмиле” принесла в будущем партия Фарлафа. Судьба свела их на одной сцене дважды, и обе встречи оказались символичными. Впервые это произошло в спектакле "Борис Годунов" во время харьковских гастролей Шаляпина в 1905 году. Цесевич тогда начал свой первый оперный сезон и был еще в возрасте, который для басов можно считать младенческим (ему тогда было 25 лет). В том спектакле Шаляпин пел Бориса, а Цесевич - Пимена. Но, в том же году Цесевич приехал в Петербург для выступлений в так называемом Новом летнем театре "Олимпия" и еще дважды спел Пимена в "Борисе Годунове", а партию Бориса – снова исполнял Шаляпин. В этой опере у царя и смиренного инока довольно обширная общая сцена, в которой публика имела возможность непосредственно сравнить звучание двух басов и оценить их актерские способности. Так, на заре своей карьеры Цесевич лицом к лицу столкнулся с тем, кто потом станет незримым спутником всей его жизни. Спутником не на сцене, а в молве людской. До пошлости, расхожее выражение "Вы – второй Шаляпин" будет всегда преследовать артиста. Со временем он научится, скрывая раздражение, моментально парировать: "Я не второй Шаляпин, а первый Цесевич!" Бесполезно проводить рейтинг между ними, кто первый, а кто второй, хотя бы потому что для этого нет объективных критериев. Шаляпин был Шаляпиным, а Цесевич – Цесевичем. Платон Иванович в Петербурге знакомится со многими очень интересными людьми, а именно: с представителями знаменитого объединения “Мир искусства”, созданного А.Н. Бенуа. Дружба с ними сохранится на долгие годы. Через двадцать лет они встретятся в Париже. Сын Александра Николаевича Бенуа, Николай Александрович будет учить живописи младшего сына Платона Ивановича – Александра. Летом 1906 г. с артистами Мариинского театра П. Цесевич совершил большую гастрольную поездку по городам России и Средней Азии. Труппа побывала в Тамбове, Пензе, Оренбурге, Самарканде, Ташкенте, Ашхабаде.

Кузнецова Елизавета Александровна

К началу театрального сезона все вернулись в Петербург. В Петербургском Народном доме Платон Иванович встретил свою будущую супругу – певицу, выпускницу Петербургской консерватории – Кузнецову Елизавету Александровну (1883-1964 гг.). Она происходила из купеческой семьи, была прекрасно образована, знала два иностранных языка: французский и итальянский, как положено в консерватории. Ей рано пришлось оставить сцену из-за болезни горла, но впоследствии она стала музыкальным педагогом, вырастила и воспитала их сына – Владимира Платоновича Цесевича, профессора, члена-корреспондента АН Украины 1907-1983 гг.). Ей пришлось пережить в Петрограде трудные военные и послереволюционные годы 1919-1920 гг., позже первую блокадную зиму 1941-42 гг. Вместе с сыном и его женой она была эвакуирована в Сталинабад. После освобождения Одессы в 1944 г. их семья переехала в этот город. Здесь она присутствовала на прощальном концерте П. И. Цесевича в 1948 г. Умерла Елизавета Александровна в 1964 г. в Одессе, похоронена на втором городском христианском кладбище. Она оставила свои воспоминания о Платоне Ивановиче, которые приведены в приложении. Хранятся эти материалы в архивах Одесской астрономической обсерватории. На сезон 1906 - 1907 гг. П. Цесевич заключил контракт с Казанско-Саратовским оперным товариществом под руководством молодого, но талантливого и опытного дирижера А. М. Пазовского. Арий Моисеевич Пазовский ввел новую манеру в работе дирижера: он дирижировал стоя. До него все дирижеры сидели за пультом, поднимаясь в исключительных случаях. Умение найти в музыкальной ткани каждого действия, картины главное, наиважнейшее, вокруг чего концентрируются все события оперы, всегда выделяло А. П. Пазовского среди рядовых дирижеров. Естественно, что он очень строго и требовательно относился к постановке всего спектакля. Труппа выступала сначала в Казани, затем в Саратове. Цесевич пользовался огромным успехом особенно в роли Мефистофеля в опере Ш. Гуно « Фауст». В Саратове наряду со старым репертуаром П. Цесевич впервые выступил в роли Головы в опере Римского-Корсакова «Ночь перед Рождеством». Популярность Цесевича нарастала бурно, и его имя стало известно С. В. Брыкину – антрепренеру Киевского городского театра. С. В. Брыкин, в прошлом лирический баритон, превосходный актер, рано потерявший голос, возглавлял Киевский городской театр. Киев был к тому времени третьим музыкальным центром в Российской Империи после Петербурга и Москвы, и нередко артисты Киевского театра переходили в Московские и Петербургские театры по окончании контрактов. Оперный театр в Киеве, основанный в 1867 г., имел давние традиции. На репетициях собственных опер в недалеком прошлом в театре присутствовал П. И. Чайковский, а среди певцов были всемирно известные Б. Корсов, Е. Павловская, Е. Лавровская. Здесь начинал свой творческий путь предшественник Шаляпина и Цесевича великий бас Федор Стравинский. Приглашение П. Цесевича в Киевскую оперу означало признание его как состоявшегося оперного артиста. Следующие три сезона П. Цесевич пел в Киеве под руководством хорошо знакомых ему дирижеров Штейнберга, Пазовского, Палицина. По тем временам – это максимальный срок контракта с ведущим артистом любого ранга, который свидетельствовал о невероятном успехе П. Цесевича у киевской публики. Состав оперной труппы был очень сильным. Среди солистов – Монска, Воронец-Монтвид, Брун, Скибицкая, Бочаров, Камионский, Боссе и др. Каждое имя - целая история украинского оперного искусства. Особенно П. И. Цесевичу был близок Оскар Исаевич Камиoнский (1869-1917). Блестящий исполнитель баритоновых партий, он оказал прямое воздействие на становление творческого облика Цесевича. Камиoнский умел тактично исправить замеченные у молодого певца ошибки и щедро делился богатейшими знаниями, полученными в Петербургской консерватории у того же К. Эверарди, а также во время многочисленных гастролей по городам Италии и стажировки у итальянского музыкального педагога Э. Росси. Природа щедро наделила Платона Ивановича богатыми голосовыми и внешними данными, а напряженный труд и работа с прекрасными педагогами и дирижерами позволяла ему свободно владеть своеобразным голосом густого, органного тембра. Самое трудное – охарактеризовать тембр голоса, так как никакими словами нельзя воссоздать и передать все великолепие его звучания. Сезон 1907 г. в Киеве открылся оперой М. Глинки "Жизнь за царя"(«Иван Сусанин»). Заглавную партию исполнял Платон Цесевич, создавший неординарный образ русского крестьянина - патриота. Партию Сусанина он исполнял в традициях великих русских певцов, благородно, проникновенно. В его исполнении перед публикой появлялся русский крестьянин-патриот, который отдавал свою жизнь во имя защиты Родины от врага. Партия эта удачно соответствовала голосу Платона Ивановича. Как актер П. Цесевич очень тщательно и с большим достоинством проводил заключительную сцену этой оперы – сцену смерти и беспокойство главного героя за судьбу родной семьи. Арию «Чуют правду» пришлось исполнять на бис. Все следующие спектакли с его участием шли при переполненном зале. В Киеве П. Цесевич пел следующие партии: Бориса Годунова в одноименной опере Мусоргского, Галицкого и князя Игоря в опере Бородина «Князь Игорь», Досифея в «Хованщине» Мусоргского, Рене в опере Чайковского «Иоланта», Варяжского гостя в опере Римского-Корсакова «Садко», Вотана в опере Вагнера «Валькирия», Кочубея в опере Чайковского «Мазепа», Мельника в опере Даргомыжского «Русалка», некоторые из них впервые. Могучий бас П. Цесевича полнее раскрылся в Киеве, где его партнерами были Л. Собинов, М. Гай, Г.и Э. Крисман, И. Ершов, М. и Н. Фигнеры, М. Дейша-Сионицка. Рецензенты киевских газет, хотя и отмечали некоторые сценические недостатки молодого певца, но дружно подчеркивали его прекрасные голосовые данные. Прошло всего два месяца, и имя Платона Цесевича стало одним из самых популярных в Киеве. В опере А. Бойто «Мефистофель» главная партия была поручена трем басам – Г. Боссе, П. Тихонову и П. Цесевичу. Они между собой устроили соревнование, кто лучше сценически решит этот образ (костюм, грим, внутреннее содержание облика). Цесевич вышел победителем (см. фото). Когда он пел партию Мефистофеля, то исполнители других ролей уходили на второй план. Своим язвительным дьявольским смехом, не то, чтобы злобным, а даже в чемто добродушным, наполненным тонкой иронии, он становился центром сюжетного хода оперы и покорял силой и выразительностью голоса. Незабываемое впечатление артист производил в сцене заклинания цветов, где голос его звучал особенно. Тут уже обычно добродушный весельчак уступал место злому, мстительному духу тьмы. Успех в этой роли пришел сразу, после первого появления Платона Ивановича на сцене. Газета «Киевлянин» писала: «Цесевич разумно, планомерно вел роль Мефистофеля, передавая очень точно типичные черты этого образа». Потом была исполнена партия Кочубея в опере Чайковского «Мазепа». В этой сравнительно небольшой роли Цесевич был неподражаем. Чувство человеческой гордости, глубокая любовь к дочери, все, о чем говорит музыка Чайковского, отображал певец на сцене. Образ Кочубея, слабого телом, но сильного духом, был сыгран с великой любовью и сочувствием. Очень выразительным он был в сцене в тюрьме, блестяще исполняя знаменитое ариозо «Три Клада». В течение всей сценической жизни Платон Иванович в этой партии конкурентов не имел. (Шаляпин этой роли не исполнял). Режиссер М. Боголюбов поставил в Киеве оперу М.П.Мусоргского «Борис Годунов» с П. Цесевичем в заглавной роли. Тема оперы была предложена Мадесту Петровичу в доме сестры Глинки – Л.И. Шестаковой ее гостем В.В. Никольским, филологом, литературоведом, специалистом по истории русской литературы. Мусоргский, изучив материал, понял, что опера может стать удивительно многогранным произведением, и начал усиленно работать над ней. Первая постановка “Бориса Годунова” была осуществлена на сцене Мариинского театра в 1870 году, после двукратного отказа дирекции Императорских театров. Помогла автору в постановке оперы певица Ю.Ф. Платонова, воспользовавшись своим положением примадонны. Опера имела грандиозный успех у публики, но дирекция Императорских театров не стремилась включать ее в репертуар. Все-таки основная мысль оперы по выражению самого Мусоргского: “Я разумею народ как великую личность, одушевленную единою идеею” очень не нравилась властям. Из-за этого при постановке “Бориса Годунова “ всегда возникали сложности. Платон Иванович в 1908 году занимал ведущее положение в театре. Жадный ко всему новому он никогда не завидовал успеху товарищей. Наоборот, он был очень рад любому проявлению таланта у коллег, ведь рядом с талантливым человеком легче работать и можно чему-то научиться. Такого случая он не упускал никогда. Работая над партией Бориса Годунова, он ездил в Петербург, чтобы подготовить ее с известным дирижером Мариинского театра М. Бихтером, эрудированным музыкантом, абсолютно чуждым рутине старого театра. Он был дирижером в Театре музыкальной драмы в Петербурге и Мариинском оперном театре. При разработке новых произведений с ним советовались такие крупные вокалисты как Ф. Шаляпин и И. Алчевский. Разрабатывая партию царя Бориса, Платон Иванович брал уроки сценического мастерства у знаменитого драматического режиссера А. Петровского, а пластике движений на сцене учился у балетмейстера Манебена, которому обязан прекрасной выправкой и величественностью, сохранившейся до старости. Даже при наличии большого таланта, работа над ролью, особенно такой, как Борис Годунов, требовала от исполнителя немалой самоотверженности и самодисциплины для сохранения голоса и общего состояния здоровья. Актерам необходимо было самостоятельно досконально изучить произведение, так как у них не было историков-консультантов. Времена, в которые происходят события, положенные в основу либретто этой оперы, недаром названы «смутными». Совсем не просто разобраться в психологии и поступках царя Бориса и вообще кто он: преступник или спаситель отечества. Ф.И. Шаляпин во время работы над этой ролью консультировался у историка Н. И. Костомарова. Борис Годунов – один из самых знаменитых государственных деятелей русского средневековья. Выходец из захудалого боярского рода, сирота, становится правителем Российского государства, фактическим приемником Ивана Грозного.Царь Борис, укрепляя мир в государстве, распустил охранный корпус, ликвидировал раскол боярского сословия, таким образом, упразднив политическое наследие царя Ивана Грозного. Но в его царствование все-таки началась первая гражданская война в России. Трагедия царя Бориса заключается в том, что от него отвернулся собственный народ из-за того, что он отнял у этого народа последнюю свободу – Юрьев день. Грим для роли актеры должны были подбирать сами, в зависимости от собственных художественных способностей и видения образа. Не было и достаточно опытных режиссеров для подробной разработки каждой мизансцены. Все приходилось добывать собственным трудом и опытом. Премьера «Бориса Годунова» состоялась 18 ноября 1908 года. Киевские газеты писали о том, что настоящий триумф выпал на долю обладателя могучего, ровного во всех регистрах, редкостного по тембру баса Платона Цесевича, который создал психологично правдивый, наполненный глубоким драматизмом вокально-пластичный образ царя Бориса. Публика, хорошо знакомая с гениальной работой Ф. Шаляпина в этой партии, со вниманием и симпатией отнеслась к исполнению Цесевича. Вот что пишет об этом спектакле большой киевский театрал и свидетель этих событий Г. Григорьев.

	Борис Годунов	Мефистофель	Платон Цесевич без грима

«Казалось, что можно после Шаляпина сказать нового в «Борисе Годунове»? А вот Цесевич нашел свою собственную интерпретацию образа. Известно, что уже первые слова Бориса «Скорбит душа» очень сложны для исполнителя. Если нет силы в голосе, то первый выход не производит впечатления. У Цесевича сразу чувствуется проникающий в душу голос страдающего человека. Искренним казалось его обращение к небу с просьбой благословить на власть, чтоб «в славе правил свой народ». Потом царь заклинает поклониться «почившим властителям Руси». Дальше звучит энергичный призыв: «А там сзывать народ на пир!» И еще сильнее: «Всех от бояр до нищего слепца!” И следом могучее, потрясающее, форте: «Всем вольный вход!» Кажется, что здесь уже предел голосовому запасу. Но нет. Еще мощнее на высокой ноте звучит: «Все гости дорогие!» Каждое слово весомо ощущается, природное величие и уважение к народу привлекает вас в образе царя, и навсегда остается в памяти Борис Годунов Цесевича, именно его, а не кого-то другого. Царь Борис у Цесевича имел и другие детали отличающиеся от Шаляпинского исполнения. Монолог «Достиг я высшей власти» произносился исключительно сдержанно, с тяжелыми раздумьями о судьбе несчастного народа. Если у Шаляпина главным было в монологе: «И даже сон бежит, и в сумраке ночи дитя окровавленное встает», то Цесевич – царь был удручен тем, что «клянут на площадях Бориса». А видение погибшего царевича было лишь довершением основной драмы – загубленного доверия у народа. В сцене смерти Шаляпин гениально, перевоплощаясь, показывает, как царь любил жизнь. Вот он упал, умирая, тихо, но выразительно плачет – ему страшно уйти в небытие, ему еще есть, что полезного сделать для своего народа, но конец неотвратим, рыданья затихают, царь сдался. Царь Борис П. Цесевича ведет прощальную беседу с сыном. Больной, на пороге смерти, царь дает последние советы наследнику. Скорбно звучит голос страдающего человека, но в таких местах, как «Не вверяйся наветам бояр крамольных, зорко следи за их тайными сношениями с Литвою», «Измену карай без пощады, без милости карай!» – перед нами снова царь, великий, жестокий к врагам родной земли. Но страдания, физические и моральные так велики, что смерти Борис не боится. Ему уже не нужна жизнь, он умирает, не жалуясь, и сразу. К сожалению, триумф после спектакля был недолгим, так как на премьере присутствовал недавно ставший генерал-губернатором Киева – Ф. Ф. Трепов, который эту постановку запретил после второго спектакля. (Ф. Ф. Трепов остался в истории как генерал-губернатор Петербурга, разогнавший демонстрацию 9 января 1905 г., приказав: ”Патронов не жалеть”). Опера не пользовалась милостью власть имущих, поэтому из репертуара императорских театров ее вычеркивал Александр III и Николай II. Новая редакция и инструментовка «Бориса Годунова», осуществленная в 90-е годы Римским-Корсаковым, сделала оперу более исполняемой, облегчила ее путь на сцену. Позднее появилась третья редакция – Д. Шостаковича, сохранившего неприкосновенными, все особенности гармонии Мусоргского. Как ни прискорбно это сознавать, но любая власть беспардонно вмешивается в искусство. Даже наши оранжевые “демократы” упорно не замечают в Одесском оперном театре, что на свете существует, кроме итальянской и украинской классики, еще и российская. Во время гастролей в Бакинской оперной антрепризе П. Зурабова 17 марта 1909 года П. Цесевич так же исполнял партию Бориса Годунова. На протяжении всего творческого пути Цесевич совершенствовал и углублял вокально-сценическое решение этого образа. Другой коронной ролью Цесевича была партия Досифея из оперы Мусоргского «Хованщина». Впервые он исполнил эту партию 17 сентября 1909 г. в Киевском театре с такими партнерами как М. Максакова, Ф. Орешкевич, И. Тихонова. Фактически П.И. Цесевич был после Ф. И. Шаляпина наиболее ярким интерпретатором партии Досифея, сложнейшей партии русского оперного репертуара. «Русская музыкальная газета» писала, что «особенно привлекет одна черта Цесевича – непосредственная творческая увлеченность во время сценического действия… Он никогда не впадал в шаблон… характер образа, созданный им, задуман широко и исполнен ярко». Особое место в его репертуаре всегда занимали украинская классиче¬кая опера и народные песни. В марте 1908 года на вечере памяти Т. Шевченко он исполнял романсы на тексты «Кобзаря» «Та не дай господи, нікому», «Ой не шуми, луже», а также арию Карася из оперы «Запорожец за Дунаем» С. Гулака-Артемовского. Многолетняя дружба связывала Платона Ивановича с великим украинским композитором Н. Лысенко, который мечтал его увидеть в своей опере «Тарас Бульба» в заглавной роли. Эту роль Платон Иванович исполнял только после революции, так как по идеологическим соображениям царское правительство запрещало постановку этой оперы. В Киеве он знакомится с большим любителем оперного искусства, меценатом Александром Галоганом. Благодаря архиву этого человека мы имеем ряд редких фотографий Платона Ивановича с дарственной надписью. Архив хранится в “ Музее театра и кино” в Киеве. Кроме фотографий, там есть записная книжка А.Галогана с подробной записью всех, посещаемых им спектаклей с перечнем исполнителей. К примеру – 25 февраля 1910 г. Бенефис П.И.Цесевича, его коронная роль”Мефистофель”. Три года работы в Киевской опере с такими дирижерами как Штейнберг и Палицин (Пазовский работал с ними один год), с сильным актерским составом, дали прекрасный результат. П. Цесевич много работал над каждой ролью, вырастая, как вокалист и актер. Во время работы в Киевском городском театре наиболее полно сформировался талант Платона Цесевича. В 1910 г., по окончании контракта в Киеве, Платон Иванович заключает новый контракт на два года с Одесским оперным театром. Одесса – место музыкальное, своеобразное, всегда было воротами Российской империи не только для торговли и промышленности, но и для европейской культуры и искусства. Притягательной силой для музыкантов всего мира было здание Одесского оперного театра, построенного в 1887 г. по проекту венских архитекторов Фелькнера и Гельмера. Оно является одним из лучших в Европе после Венского театра, построенного теми же архитекторами. Театр имел славную историю, он видел в своих стенах многих выдающихся певцов и композиторов. На его сцене выступали великие певцы: Ф. Шаляпин, Л. Собинов. В 1893 г. на репетиции своей оперы «Пиковая дама» в Одесском театре присутствовал П. И. Чайковский. Одесская публика с удовольствием посещала театр, зал всегда был полон. По численности населения в те годы Одесса занимала второе место в Российской Империи после Петербурга. Очень существенным был «средний класс» клерков и приказчиков бесчисленных одесских магазинов и складов. Они вполне могли позволить себе посещение театра, где билет в первом ряду партера стоил один рубль. Галерка (раек) плотно заполнялась студентами и мелкими служащими. Хватало богатой публики, среди которой было много иностранцев, заполняющих партер и ложи. Одесская Опера, кроме своего прямого назначения, служила горожанам центром кристаллизации общественной мысли, очагом культуры, притягательность которого ощущали современники. Первый Оперный театр в Одессе был построен в 1809 г. петербургским зодчим Тома де Томоном, задолго до открытия других культурно-просветительских центров. Это было изящное театральное здание, которое нередко сравнивалось с «маленьким греческим храмом». Работали там в основном итальянские труппы. После пожара, который произошел в 1878 г., было построено новое великолепное здание. Приезд Платона Ивановича в Одессу совпал с коренными изменениями в оперном театре. Дирижер И. Прибик (чех по происхождению и образованию), который к тому времени проработал в Одесском театре более 15 лет, в основном с итальянской оперой, обратился в Городскую Думу с несколькими предложениями по реорганизации работы театра. Прежде всего, он предлагал заменить итальянскую оперу русской, продлить оперный сезон, избрать для руководства музыкальной частью театра особую художественную комиссию. Разрешение властей было получено, и антрепренер и хозяин театра А.И. Сибиряков создает первую русскую труппу. Как ни сложно было конкурировать с итальянской оперой, к которой публика привыкла, но все-таки русская опера быстро вошла в музыкальную жизнь Одессы. Но и украинские труппы часто выступали в Одессе, в составе которых были корифеи национальной сцены М.К. Заньковецкая и П.К. Саксаганский. В Одессе для П.И. Цесевича дирижеры И.В. Прибик и Н.Д. Веков поставили последнюю новую оперу Н.А. Римского-Корсакова «Золотой петушок». Премьера состоялась в 1912 году, когда театр добился наибольшего успеха. “Рецензенты отмечали сыгранность труппы, хорошее звучание хора и оркестра под управлением И.В. Прибика, а также изящные, тонкие в соответствии с общим тоном исполнения декорации художника Станова”. (С.М. Коган “Дирижер И.В. Прибик и Одесский оперный театр”.) Характерную фигуру царя Дадона создал П.И. Цесевич, Звездочета – В.А. Селявин, партию Шемахинской царицы исполнила О.И. Монска. Режиссер театра Н.Н. Боголюбов писал о Цесевиче в своих воспоминаниях: “Молодой и весь какой-то трепетный, он заливал своим изумительным звуком весь зал театра”. Платон Иванович вообще часто становился первым исполнителем во многих произведениях современных композиторов. Кроме того, в Одессе, он пел в своем старом репертуаре в операх «Русалка», «Князь Игорь», «Хованщина», «Руслан и Людмила», «Корневильские колокола», «Мазепа», «Валькирия». На своем бенефисе он пел в опере Мусоргского «Борис Годунов» две партии: Царя Бориса и Варлаама.

Кардинал (Дочь Кардинала)

В Одессе Платон Иванович снова встретился с дирижером А. Пазовским. Они вместе работали над оперой Вагнера «Валькирия». Партию Вотана исполнял П. Цесевич. При всей массивности вагнеровского звучания певец в этой сложной партии сохранял свойственную ему необычайно легкую подачу звука. Сердечное человеческое тепло, которым проникнуты некоторые эпизоды оперы, придавало образу Вотана особое очарование, обогащало его, делало глубоким и многогранным. Платон Иванович Цесевич пользовался особой симпатией у одесских меломанов. Обладатель красивого, необыкновенного по тембру голоса, а также мощного актерского дарования, он принадлежал к тем артистам, перед которыми на улице снимали шляпу абсолютно незнакомые люди. За ним, когда он шел по улице своей размашистой походкой, шли десятки поклонников его таланта. Это специфика одесской публики, они также толпой ходили за своими любимыми футболистами и за летчиком Уточкиным. В отсутствии кумира толпа не расходилась, обмениваясь всевозможной театральной информацией. Кого-то, может быть, это бы раздражало, но Платон Иванович относился к «кортежу» спокойно. Когда он после репетиции выходил из служебного помещения, то направлялся в сторону Приморского бульвара, где его уже поджидали знакомые, с которыми он проводил свободное время. Говорил он громко, голос звучал потеатральному отчетливо, слышно его было далеко. Поскольку это было после репетиции, то он давал оценку своим партнерам и дирижерам. Если дебютировал молодой певец, Платон Иванович рекомендовал обязательно его послушать. Он любил общество и всегда был в центре внимания. Был всегда хорошо одет, тщательно выбрит, любезный, охотно давал интервью своим поклонникам, гордился своим прошлым рабочего, никогда не отказывался петь в рабочих клубах, в том числе и в «Саду трезвости» (крытый деревянный театр для простых горожан). Он никогда не курил и пил только красное вино в небольших количествах. Свой пылкий темперамент, не растраченный на сцене, Платон Иванович переносил только на карточную игру.

П.И.Цесевич

В 1912 г. П. И. Цесевич снова в Киевском оперном театре, где демонстрирует свою новую работу – партию Мурзы Намык хана в комической опере Е. Эспозито «Черный тюрбан». В 1913 году П. И. Цесевич выезжает впервые за рубеж в Италию. Подробности этой поездки в Приложении, в воспоминаниях Е.А. Цесевич. Слава Платона Цесевича распространилась по всей Российской Империи и за ее пределами. Он получал приглашения от итальянского театра «Ла Скала» и американского «Метрополитен-Опера». Поступает приглашение из США от старого знакомого Адама Дидура на гастроли в его польско-украинской антрепризе. Но из-за контрактов с Киевской оперой Платон Иванович отказался от этих приглашений. Интересовался П. Цесевичем и Московский Большой театр. 30 марта 1913 го¬да он дебютировал на его сцене в партии Сусанина, в опере М. Глинки «Иван Сусанин», после чего подписал с конторой императорских театров контракт на один год. В 1914 году П. Цесевич снова в Киеве выступал в опере Мейербера «Гугеноты» в новой для него роли Марселя – одно из ярких достижений знаменитого певца. В образе Марселя он выглядел величественным и могучим. Знаменитую песнь «Пиф-Паф» он исполнял с такой бравадой, таким подъемом и вызовом всему бесчувственному обществу, что подавлял даже своих партнеров, которые активно подыгрывали ему. Его отношение к Раулю пленяло своей сердечностью, нежностью и простотой. В роли Добрын Никитича в одноименной опере А. Гречанинова. П. Цесевич был вторым после Шаляпина исполнителем былинного героя. Все рецензенты сходились на том, что от образа Добрыни Никитича веяло глубокой стариной. Он был могучим, добрым и верным защитником Родины. В незначительном по своим художественным ценностям музыкальном материале оперы Платон Иванович нашел рациональное зерно – теплую задушевную лирику. Тогда же он часто выезжает на гастрольные спектакли в Одессу, где публика его просто боготворит. Особенным было его выступление на сцене Одесской оперы в сентябре 1914 г. Из Франции вернулся на Родину знаменитый украинский тенор И. Алчевский, после триумфальных гастролей в Парижском театре «Гранд Опера». В Одесском оперном театре планировалась постановка оперы Боссе «Мефистофель» с участием Алчевского. Достойным партнером для него, конечно, был П. Цесевич. Спектакль с участием Алчевского и Цесевича был очень ярким явлением в истории отечественной оперы. Сохранились воспоминания о нем в газетах того времени. Очевидцы рассказывали, что появление на сцене Мефистофеля-Цесевича с его коронной фразой: «А вот и я» взорвало зал аплодисментами. Арии: « На земле весь мир людской», «Заклинанье» и «Серенада» останавливали спектакль овациями зрителей. Поведение на сцене «духа зла», то хитрого, то лукаво-добродушного, то ироничного и насмешливого, то едко-злобного, вызывали шквал аплодисментов. Сезон 1915-1916 годов Платон Цесевич провел вновь на сцене Большого театра в Москве (вместе с Шаляпиным, у которого к тому времени закончился контракт в Мариинском театре). Впервые осенью 1915 г. П. Цесевич вышел на сцену в роли Варяжского гостя в опере Н. Римского-Корсакова «Садко». 28 ноября 1915 г. он дебютировал на московской сцене в опере С. Гулака - Артемовского «Запорожец за Дунаем». Теперь он пел главную партию – Карася. Эта партия стала одной из основных в его классическом репертуаре, и он не уступал в исполнительском мастерстве таким украинским корифеям, как Гулак-Артемовский, Кропивницкий и Саксаганский- лучшим ее исполнителям. Комедийное мастерство Цесевича делало очень ярким образ Карася, но он не забывал об основном лейтмотиве оперы – тоске по Родине запорожцев, бежавших в Турцию после уничтожения Запорожской Сечи Екатериной II. Этот спектакль был благотворительным в пользу комитета – убежища для престарелых артистов московских императорских театров и их семей. Вместе с ним на сцене были замечательные артисты того времени К. Держинская, Н. Калиновская, И. Алчевский, Ф. Павловский. Опера из народной жизни на сцене Императорского театра была расценена как крамола. После второго спектакля она была запрещена. В феврале 1916 г. П. Цесевич в роли Малюты Скуратова выступал в опере Римского-Корсакова «Царская Невеста». Он сумел создать колоритный образ, раскрыв социальную подоплеку несчастий Грязного, Марфы и Любаши. В спектакле принимали участие выдающиеся русские исполнители. Заглавную роль исполняла Антонина Нежданова, партию Грязного пел Леонид Савранский (ставивший спектакль), даже в небольших партиях Лыкова, Сабуровой и Дуняши пели замечательные певцы: М. Куржиямский, Н. Калиновская, и К. Антарова. Несмотря на то, что уже шла Первая Мировая война, театральная жизнь в Российской Империи не затихала. Даже наоборот, появилось много людей разбогатевших на войне. Они желали развлечься, поэтому театры были всегда полные, хотя билеты стали дороже. Выступления на сцене Большого театра снискали П. Цесевичу заслуженный успех у московских зрителей. Однако это был императорский театр, с очень жесткой субординацией, которая не каждому была по душе. Вся власть, даже художественная, сосредотачивалась не в театре, а именно в конторе императорских театров. К этому времени в Петрограде Ф. Шаляпина на сцене Мариинского театра очень крупно «подставили» коллеги на поклон Императорской семье. Ничего не подозревающего Шаляпина, который готовился выйти на поклон по окончанию спектакля, кто-то вытолкнул на авансцену. В это время на сцене хор встал на колени перед царской ложей с просьбой увеличить им зарплату. Федору Ивановичу ничего не оставалось, как встать хотя бы на одно колено. Ситуация более чем нелепая, особенно если учесть, что гонорары Шаляпина были самые высокие в театре. Демократическая общественность во главе с его другом М. Горьким так и не простила этого великому артисту. Событие, которое обсуждалось на всех уровнях и о котором не мог не знать Платон Иванович. Сам он вообще предпочитал быть подальше от любых властей, исповедуя пушкинское кредо: «не дай нам бог, как пуще всех печалей, и барский гнев и барскую любовь». Поэтому летом 1916 г. он отправился на гастроли вместе с И. Алчевским и другими прекрасными артистами на Кавказ. Сначала в Тифлис – город старых оперных традиций. Еще с середины XVIII века в Тифлисском оперном театре регулярно работала итальянская труппа. В 80-х годах XIX века ее сменила русская опера, которой руководил М. М. Ипполитов-Иванов. Тифлис охотно посещали все выдающиеся русские певцы. Известно, что там получил свое первое признание и Ф. Шаляпин.

Ипполитов-Иванов в центре, справа - П.И.Цесевич

После Тифлиса гастроли П.И. Цесевича продолжались по Украине с концертным репертуаром и операми «Гугеноты» в роли Марселя и «Мазепа» в роли Кочубея. В Одесском оперном театре публика впервые увидела своего любимца в роли Марселя в опере «Гугеноты». Партию Рауля исполнял И. Алчевский, Валентину – Ивони, Королеву – Друзякина. Газеты писали, что, ”как всегда П. Цесевич потрясал силою своего голоса, казалось, что он заполняет каждый уголок зала. Знаменитая песня «Пиф-Паф» была исполнена вдохновенно, выразительно и оставляла у слушателей незабываемое впечатление. Сложная сцена и дуэт с Валентиной прозвучали очень легко; невзирая на высокую теситуру и быстрый темп, каждое слово звучало отчетливо”. Опера «Мазепа» с П. Цесевичем в роли Кочубея так же не оставила зрителей равнодушными. В сцене молитвы Кочубея перед гибелью его красивый голос звучал так завораживающе и проникновенно, что у многих на глазах появлялись слезы. О концертных выступлениях Цесевича известный композитор и критик Ю. Сахновский писал: «Цесевич редкий гость, но гость дорогой. Это артист, в классных качествах которого как вокальных, так и сценических сомневаться не приходится. Что особенно важно отметить, так его целостную самобытность в трактовке партий. Он простой, щедрый и правдивый, вызывает глубокие чувства и нигде ни на йоту не копирует Шаляпина, который наложил свое клеймо на исполнение басовых партий». Следующие сезоны 1916-1918 годов Цесевич поет в Московском частном Оперном театре Зимина в операх «Борис Годунов», «Русалка», «Дочь кардинала», «Фауст», «Князь Игорь». Зимин Сергей Иванович (1875-1942) русский театральный деятель, меценат. В 1904 г. он организовал частный оперный театр в Москве, получивший название «Оперный театр Зимина» – одно из лучших частных театральных предприятий в России. Зимин приглашал в театр известных певцов, дирижеров, художников. Сюда приходила только очень богатая публика, соответственно были дорогие билеты и большие гонорары. После революции судьба театра и самого Сергея Ивановича сложилась неудачно. С приходом новой власти Сергей Иванович оставался некоторое время директором театра, а потом театр просто закрыли, надо полагать по причине “буржуазности” репертуара. Чтобы как-то спасти старый репертуар ряда классических произведений, некоторые деятели театра (режиссеры, художники) насильственным путем взламывали драматургию пьес, заказывали новые переводы и тексты либретто, приспосабливали концепции ряда опер и оперетт к злободневным темам дня. Менялись имена героев и даже названия произведений. Так, “Иван Сусанин” был переименован в “Серп и молот”, Тоска – в “Борьбу за коммуну”, а “Гугеноты “ – в “Декабристов”. Героев оперетты Оффенбаха “Прекрасная Елена” превратили: Елену в царицу Александру Федоровну, Менелая в Николая, а Париса в Распутина или Керенского. (С.М. Коган “Дирижер И.В. Прибик и Одесский оперный театр”.) Летом 1918 г. Платон Иванович гастролировал по городам Украины с концертами, в том числе и в Одессе. В оперном театре в расчете на гастролера П. Цесевича была поставлена опера Ф. Галеви «Дочь кардинала». Спектакль прошел с аншлагом 10 дней подряд. Об этих гастролях сохранились воспоминания оперного певца С. Ильина. «Впервые я увидел его (П.И.Цесевича) на эстрадной сцене в Одессе. Поражало талантливое исполнение в сочетании с оригинальным трактованием произведений «Старый капрал», «Мельник» Даргомыжского, романса Чайковского «Осень». Он охотно пел на бис, идя навстречу желанию публики. Только русскую народную песню «Прощай радость» никогда не повторял. Как-то я поинтересовался: «Почему Вы не хотите ее петь на бис?» Он ответил: «Боюсь, что второй раз так не получится». Очень много чувств вкладывал певец в ее исполнение». С наступлением революционных событий резко изменилась театральная жизнь в Одессе, где Платон Иванович оказался в 1919г. Артистам приходилось что-то предпринимать для выживания, самим объединяться в концертные труппы, работать в Одесском театре «Улыбка» эстрадно-концертного плана. В это время в Одессе работал коллектив из Петроградского Народного дома, возглавляемый антрепренерами В.С. Севастьяновым и А.Р. Аксариным. Платон Иванович некоторое время пел в этой труппе. Она работала с перебоями, сборы были плохие и вскоре антрепренеры отказались от дальнейшего ведения дела. П.Цесевич пытался сам организовать оперную труппу на коллективных началах. Но все эти антрепризы существовали недолго. Платон Иванович даже организовал в Одессе группу из 40 человек в артель артистов-рыбаков. Правда затея быстро лопнула. Рыбу продавать было некому в условиях полного финансового краха в стране, да и выдержать конкуренцию на «Привозе» с мадам Стороженко (персонаж из книги В. Катаева «Белеет парус одинокий») было не так-то просто. Тем не менее, в Одессе Оперный театр продолжал работать, несмотря на то что власть менялась постоянно. Пели для тех, кто приходил в зал, белые, красные или зеленые. Не обходилось без курьезов. Город был на военном положении: к нему рвался Деникин, в окрестностях были отряды Петлюры и батьки Махно. В театр, где по этому случаю был отменен спектакль оперы Даргомыжского «Русалка», зашли дружинники. Платон Иванович еще не успел снять костюм Мельника и разгримироваться. Решение дружинников взять «контру», прячущегося от народа буржуя, было однозначным. Объяснение сотрудников театра, что это оперный артист (беднее церковных мышей), такой же, как Шаляпин в России, их бдительности не поколебало. Пришлось Платону Ивановичу запеть украинскую песню «Закувала та сива зозуля». Так и пел одну песню за другой, пока не подошли более компетентные стражи порядка. Благодарные слушатели даже выплатили ему гонорар в виде солдатского пайка. Даже в условиях жуткой революционной неразберихи Платон Иванович не прекращал гастролей. В сентябре 1919 года на гастролях в Херсоне пел патию Карася в опере «Запорожец за Дунаем». Партию Одарки исполняла молодая Оксана Петрусенко. В Новочеркасске в первый день гастролей было очень мало народа. Выйдя из безлюдного театра, Платон Иванович вместе с администратором С. Харламовым решили зайти в местный Собор, посмотреть иконы и послушать пение хора. Кто-то из хористов узнал Цесевича и попросил его вместе с хором исполнить соло в «Ныне отпущающий» Строкина. В собор потянулись люди, привлеченные поразительным голосом певца. Когда закончилось пение, одна из прихожанок, вздохнув, сказала: « Родился же такой человек!» В ответ услышала, что не только родился, но еще и петь будет завтра в местном театре. Во все последующие дни гастролей в театре был полный аншлаг. Сезон 1920-1921 гг. Платон Иванович провел в Одессе. Несмотря на ужасное состояние города после ухода "деникинцев", Оперный театр все-таки работал, так как имел автономное освещение. В городе даже выходили газеты, в частности газета "Моряк". Эта газета имела дореволюционную историю и очень живо отзывалась на все события в стране и в городе, благо, что недостатка в них не было. Отозвалась она и на концерты, которые в ту пору давал П. И. Цесевич В газете были помещены стихи, написанные одесским сатирическим поэтом – фельетонистом Ядовым (фамилия- псевдоним говорит сама за себя) и автором небезызвестной “Мурки”. Подписывал он свои фельетоны и стихотворения "Боцман Ядов" или "Боцман Яков”.

Таланты и поклонники. У Цесевича Платона Редкий голос и талант. Словно редкий бриллиант, Он блестит… И в смысле тона Он сильнее ста Антант. Звонким горлом без царапин Потрясая свод кулис, Преподносит нам на бис Без пяти минут Шаляпин Юбилей и бенефис. Прогремев во всех столицах, И теперь гремя у нас, Сладкозвучный, дивный бас Был един во многих лицах, Изменяясь, каждый час. Нам знаком сей милый профиль Был во множестве ролей: Годунов и Кочубей, Досифей и Мефистофель Каждый с песнею своей. Годунов нам пел о власти, Пел о чести Кочубей, Против новшеств Досифей Возбуждал в народе страсти Речью пылкою своей. Мефистофель неизменно Повторял напев такой: "На Земле весь род людской Чтит один кумир священный, Тот кумир – телец златой". Но нежданно сбился с тона Бас мастистый в юбилей, Скромный старец Досифей Получил два миллиона, Не поморщась, у людей. Где загадка в дивном басе, - Разобраться мудрено: Он на сцене пел одно, А другое спел он в кассе, Так что больно и смешно. Изменил нам милый профиль, В жажде пламенной трофей, Скромный старец Досифей В кассе пел, как Мефистофель Всех приятней, и сильней… Преклоняясь пред талантом, Все-ж спою припев такой: – "На Земле весь род людской Быть мечтает спекулянтом, Чтоб почтить талант такой. Ибо деньги – это рифы, В коих рыщет спекулянт… Нам мешают чтить таланты Пролетарские тарифы И пестрочный прейскурант. И скажу без комментарий, Извиваясь как волчек: Быть в театре без аварий Ты не можешь, пролетарий: Не по носу табачок… Боцман Яков, 26 февраля 1921 г.

Нельзя обойтись без каких-либо комментарий к этим стихам, так как по прошествии такого количества лет трудно понять, в чем же юмор? Во-первых, советские деньги в это время исчислялись миллионами, в Одессе их называли "лимонами". Сам Яша, которому официально должны были платить один миллион в месяц, на которые можно было купить 40 коробков спичек, очень редко получал зарплату, как и все в редакции газеты. В основном работали на энтузиазме. Два миллиона это совершенно ничтожная сумма, если учесть, что ведро воды в Одессе стоило 500 рублей. Во-вторых, Одесса находилась в блокаде, порт вовсе не функционировал, промышленные предприятия были закрыты. Заработать деньги, даже такие, было совершенно негде. Получали их только государственные служащие, которых было очень мало в городе, где практически не было ни какой власти. Оставалась только спекуляция, единственная возможность как-то просуществовать в переходный период. Так что "задиристость" Яши была просто грустным юмором тех времен над "миллионными" гонорарами великого артиста. В книге К. Г. Паустовского "Время больших ожиданий" можно найти очень интересную информацию об этом человеке, а также красочное описание одесской жизни зимой 1919-20 года. Весьма популярная у одесситов газета "Моряк" за неимением бумаги печаталась на оберточной бумаге, использовавшейся до революции для упаковки чая и сигарет. Бумага очень тонкая, но прочная, хорошо сохранилась до наших дней. Подшивка газет очень разная по цвету: бледно-сиреневая, розовая, серая, желтая. Газетные остряки каждый цвет характеризовали очень оригинально. Например "розовый" был цветом "зардевшейся невесты". Вряд ли эти стихи обидели Платона Ивановича. Он и сам был горазд на разного рода "шуточки". В 1921 г. П. И. Цесевич продолжает обширные гастроли по Украине. Дает шефские концерты в воинских пограничных частях. Иногда он давал специально украинские концерты, принимал участие в украинских операх, и всегда участие П. Цесевича в спектаклях украшало их и обеспечивало большие сборы. В 1922 году П.Цесевич вернулся в Москву в Большой театр. Была надежда, что теперь не будут снимать спектакли из репертуара по воле генерал-губернатора и царской семьи, за их отсутствием, что появится возможность работать с полной отдачей собственного таланта. Но этого не случилось, пришла другая напасть. Новые власти пренебрежительно отнеслись ко многим спектаклям классического репертуара. Их раздражали проблемы бояр, герцогов и прочих «буржуев». Исполнение романсов просто осуждалось, как мещанство. Новая власть требовала создания и исполнения новых опер – революционных. Восстанавливались полностью либретто оперы «Хованщина», «Иван Сусанин», «Борис Годунов». Была поставлена, наконец, опера «Тарас Бульба» в 1924 г. Революционные оперы появились позднее, но Платон Иванович в них не участвовал. Он занялся гастрольно-концертной деятельностью. Тогда это называлось – пропагандой искусства среди народных масс. В рамках этой программы в 1922 г. А. В. Луначарский, который лично знал Цесевича с дореволюционных времен и был его пылким поклонником, организовал гастрольную поездку группы оперных артистов по Украине. Концерты были благотворительные в пользу голодающих. Группу артистов, в которую входили аккомпаниатор Лазарь Саксонский, пианист Иссерлис (профессор Одесской консерватории), тенор Николай Колесник, скрипач Арнольд Ройтман, возглавлял В.П.Цесевич. Сопровождала его супруга во втором браке, Валентина Александровна, его верная поклонница и ангел-хранитель до конца дней.(Сын Л.Саксонского, великолепный пианист, Владимир Лазаревич Саксонский в настоящее время живет в Одессе, служит в Одесской филармонии.)

Саксонский, Цесевич, Колесник

Молодой талантливый артист Н. Колесник, великолепный красавец подстать Цесевичу, необходим был ему для дуэтов в опере «Русалка» А. Даргомыжского и «Фауст» Ш. Гуно. Бригада в специальном вагоне под охраной выехала из Одессы, проехали с концертами и спектаклями Киев, Винницу, Проскуров (Хмельницк), Кременчуг, Кировоград, Полтаву и завершила поездку в Севастополе. Вагон периодически цепляли к разным поездам, и таким образом турне продолжалась два месяца. Платон Иванович был душой всей компании, гостеприимный и хлебосольный. Из воспоминаний Л. Саксонского об этой поездке. «Как-то А. Ройтман сказал П. И. Цесевичу: «Платон Иванович, Вы же второй Шаляпин!» На что Цесевич ответил: «Извините, но я – Цесевич- первый!» В Кировограде состоялись концерты Платона Цесевича, на которых он исполнял арии из опер и романсы. Аккомпанировал ему молодой пианист Юлий Мейтус, выпускник местной музыкальной школы Г. В. Нейгауза. Сохранились его воспоминания об этом концерте. «Платон Иванович приехал в Елизаветград в специальном вагоне. Перед концертом я пришел, чтобы прорепетировать программу. Репертуар певца был мне хорошо знаком: Чайковский, Даргомыжский, Мусоргский, Гуно, Шуберт. Цесевича еще не было. Директор-администратор, который сопровождал его в поездке, вручил мне ноты и коротко рассказал про особенности трактования этих произведений – про темп, нюансы, паузы и т.д. Вечером я с волнением вышел на сцену, сопровождая Платона Ивановича. Блестящее исполнение всех музыкальных произведений потрясло публику. Сидя за роялем, я был очарован артистичностью певца, богатством художественных деталей, искренностью исполнения. Оба концерта прошли с великим успехом. На прощанье мы расцеловались». В Полтаве должно было быть два спектакля: «Фауст» и «Риголетто». Слава П. Цесевича к тому времени достигла шаляпинской. Дирекция Полтавской оперы старалась подготовить наилучший ансамбль исполнителей, тем более что в зале присутствовал сам нарком просвещения А. В. Луначарский. Подробности событий этих дней изложены в книге С. Козака “Вечный жаворонок”, изданной в Киеве в 2001 г. В первый день давали «Фауста». Платон Иванович был приятно удивлен, тем, что в Полтавском театре ему нашелся молодой партнер на роль Фауста – Иван Козловский, недавно пришедший в театр красноармеец-доброволец. Перед армией Иван Семенович три года учился оперному искусству у профессора О. Муравьевой. Все близкие и родственники ожидали, что он начнет карьеру оперного певца, но И. Козловский пошел добровольцем в Красную армию. Однако талант невозможно спрятать, и вскоре И. Козловский стал иногда выступать в Полтавском оперном театре. В то время там был сильный актерский состав, который мог конкурировать со столичными оперными коллективами. П. И. Цесевич пришел на репетицию, и хотя он не был режиссером, но давал И. Козловскому дружеские советы о том, каким должен быть Фауст. Прошли пролог. Никаких замечаний со стороны Платона Ивановича не было. Когда дошли до сцены в саду, Цесевич скаал: «Вы можее дальше не петь. «И после этого он решил показать себя в образе Фауста, исполнив начало арии «Привет тебе, приют невинный». Закончив петь, он сказал: «Вам легче, а мне басом труднее». На следующий день состоялся спектакль. Цесевич надел свой костюм Мефистофеля, сделал грим и от Цесевича – человека ничего не осталось. На нем был очень красивый костюм, сверкающий в ярком электрическом освещении. Красный прожектор осветил Цесевича-Мефистофеля: из середины сцены (из люка) на него полетел бенгальский огонь, артист стукнул ногой и исчез в дыму. Это было очень эффектно. Длинный плащ Цесевича-Мефистофеля завивался винтом. Страшно было смотреть на силу этой страсти, страшно было от присутствия этой дьявольской силы. Диалог со старым Фаустом и превращение его в молодого Фауста Цесевич проводил с огромной убежденностью, заставляя Фауста поверить в юность, «Ведь юность так прекрасна. – Вот посмотри сюда». На экране возникал образ Маргариты, и Фауст полностью отдавал себя во власть Мефистофеля. Своим исполнением Цесевич на сцене утверждал суть гетевской философии.

	Платон Цесевич в ролях Мефистофеля и князя Галицкого

Эта партия требовала от исполнителя гибкости и преодоления ряда вокальных трудностей. П. Цесевич свободно справлялся с ней. Перемещался по сцене он, легло, изящно, в зависимости от сюжетной ситуации. Зрителям надолго запоминались куплеты «Про золотого тельца», «Серенада», сцена «Заклинания цветов» и сцена около храма, где так жестоко звучали слова: «Спасенья нет, погибла ты», обращенные к несчастной Маргарите. Спектакль принимался публикой с большим энтузиазмом. В зале, заполненном до предела поклонниками Цесевича, также было много друзей-красноармейцев, «болевших» за И. Козловского. На следующий день должны были давать оперу «Риголетто». На роль герцога был приглашен артист Киевского оперного театра Исаков. Прошел первый акт, шел антракт, и в последний момент Исаков начал шантажировать дирекцию, требуя повышения гонорара. Нашла коса на камень, никто никому не хотел уступать. Тогда антрепренер принял решение заменить его И. Козловским. Козловского в этот день не было в театре, он давал шефский концерт в исправительно-трудовой колонии Макаренко под Полтавой. Когда за ним прибежали из театра, он только что вернулся с дороги, промокший до нитки от проливного дождя. Иван Семенович тут же отправился в театр, где должно было начинаться второе действие, и уже существенно затягивался антракт. Что называется, с «корабля на бал», И. С. Козловский включился в работу и спас ситуацию. Предварительно Козловский всетаки зашел к Исакову и предупредил, что он намерен его заменить. На что Исаков заявил, что, ”если получится, то, пожалуйста”. Получилось. Успешное выступление в спектаклях с таким знаменитым партнером как Цесевич, дало Козловскому уверенность в своих силах и он по окончании контракта в Полтаве, после работы в Харькове и Свердловске поехал в Москву в Большой театр. С протекции Анатолия Васильевича Луначарского, который запомнил всю эту историю, И. С. Козловский был зачислен в штат Большого театра. В 1923 г. вновь проходили гастроли Платона Цесевича по Украине. На этот раз он давал большой концерт в Екатеринославе, где его, конечно, хорошо помнили и любили земляки. Сохранились воспоминания об этом концерте оперного певца М. Коломенского, которые дают яркое представление об этом концерте, и поэтому приводятся полностью по публикации в журнале “Музыка”. «1923 год… На сцену Зимнего театра в Екатеринославе вышел человек высокого роста, с широкими крепкими плечами; подошел к роялю, поклонился и объявил приятным низким голосом: «Романс Петра Ильича Чайковского «Соловей». Это был Платон Цесевич. Каждое слово, каждый звук были глубоко прочувствованы. Все время, пока исполнялся романс, я отчетливо видел перед собой двух людей: одного – в концертном фраке артиста, и другого – молодого русоволосого богатыря, угнетенного горем. В романсе Чайковского «Ночь» его голос звучал как виолончель, завораживая публику в зале. В отличие от романсов Чайковского с их глубоким психологизмом, в песне Шуберта «В дорогу» Цесевич создал образ человека, полного сил, молодости и веры в будущее. Он исполнил ее с присущим только ему мастерством. В монологе «Скорбит душа» Цесевич предстает перед нами в величии самодержца всея Руси – царя Бориса Годунова (опера М.Мусоргского). Певец так взял верхнее «фа», что казалось, звук раздвигает стены и потолок зала. Среди его современников (тогда выступали Г. Пирогов, В. Касторский, Л. Сибиряков) никто не мог сравниться в силе голоса с Цесевичем. После монолога царя Бориса зал устроил овацию, которая длилась не меньше, чем само исполнение. С первой же ноты «Попутной» М. Глинки исполнитель задал более быстрый темп, песня полилась вихрем, захватывая слушателей своей стремительностью, высокой техникой вокального искусства. Великолепно были исполнены «Стансы Нилаканты» – одно из сложнейших произведений для низкого баса. Из-за своей сложности (широкий диапазон, контрастная динамика) оно редко исполняется. На эстраде его пели только П. Цесевич, Г. Пирогов, В. Касторский, M. Рейзен. Русская народная песня «Ноченька» прозвучала с особой лиричностью и печалью. Вспоминаю, как после «Ноченьки» долго стояла тишина, а потом зал взорвался овацией. Если в этой песне голос певца чаровал своей задушевностью, то в «Октаве» Римского-Корсакова он звучал с какой-то особой элегантностью и красотой грудных обертонов. Завершилось первое отделение задушевным исполнением украинской народной песни «Реве та стогне Днiпр широкий». Второе отделение началось романсом Чайковского «Благословляю вас леса», потом была исполнена ария Кочубея из оперы «Мазепа» Чайковского и «Балладa» Рубинштейна. Во всем своем великолепии предстал перед нами князь Галицкий из оперы Бородина «Князь Игорь». В сопровождении рояля и виолончели прозвучала «Элегия» Массне и романс «Сомнения» Глинки. Потом он исполнил романс Чайковского «Осень», русскую народную песню «Дубинушка», «Пророк» Римского-Корсакова (к сожалению редко можно это услышать в концертах; в свое время од¬ним из лучших его исполнителей был Ф. Шаляпин). Была исполнена «Серенада Мефистофеля» из оперы Гуно «Фауст», две русские народные песни «Прощай радость» и «Из-за острова на стрежень», а также «Титулярный советник» Даргомыжского. Его уникальный по красоте и силе голос создавал глубокие, разноплановые образы». 1924 г. знаменателен в истории украинского оперного искусства постановкой 4 октября в Харькове жемчужины украинской классики оперы Н. Лысенко «Тарас Бульба» под управлением дирижера Л. Штейнберга с П. Цесевичем в заглавной роли. В царской России постановка народной оперы была невозможна, к тому же партитура не была завершена автором. Над оперой композитор работал с 1880 по 1890 г., но умер, не дождавшись ее постановки. Н. Лысенко был хорошо знаком с Цесевичем со времени его работы в Киеве и считал, что лучшего исполнителя для партии Тараса не найти. Л. Штейнберг был инициатором постановки «Тараса Бульбы», поэтому он выполнил оркестровку всей оперы. Декорации подготовил А. Петрицкий. Участник этого спектакля и композитор Олесь Чишко писал про П. Цесевича: ”Это был образ рыцаря далеких времен, поэтому его величественное появление запорожским полковником было впечатляющим. Его первое обращение к ключнику Братского монастыря и к сыновьям, которые только что прибыли из бурсы, носило величественный характер. Цесевич был очень выразительным и имел большой успех. В оркестре в тихом журчании струнных инструментов слышалась мелодия песни «Реве та стоге Днiпр широкий». На этом фоне могучим набатным колоколом звучал голос Цесевича. Актер читал обращение к казакам целиком по тексту повести Н. Гоголя в манере В. Качалова. Цесевич прекрасно владел украинским языком, и зрители зачарованно воспринимали каждое слово, каждую фразу Тараса”. Среди воспоминаний об этом спектакле режиссера-постановщика Н. Боголюбова встречается следующее: «Тараса пел Цесевич – сам украинец-запорожец». Наверно, более высокой оценки просто не может быть, несмотря на недостоверность этого заявления. Этот спектакль несколько раньше был поставлен драматической трупой Н. Садовского в Троицком Народном дое в Киеве. Платон Иванович видел этот спектакль. Ему очень понравилось внешнее решение Н.Садовским образа Тараса Бульбы. Он его полностью скопировал для оперного спектакля и никогда этого не скрывал. Фото Н. Садовского в образе Тараса Бульбы есть в экспозиции Одесского литературного музея. Платон Иванович был другом Николая Карповича Садовского, учился у него актерскому мастерству и искусству сценического перевоплощения. П. И. Цесе¬вич также учился у не¬го работать над словом, оттачивать детали внешнего рисунка роли, секретам выбора характерного грима. И если позднее музыкальные критики, отмечая самобытное искусство Цесевича, восхищались богатой гаммой интонационных нюансов, юмора и драматизма игры певца, то этим он обязан во многом корифеям украинского театра Н. Садовскому и П. Саксаганскому. Как дорогую реликвию сберегал П. И. Цесевич фотографию Н. К. Садовского с его собственноручной надписью: «Моему другу и соратнику. Н. Садовский». Уникальность ситуации состоит в том, что братья (Садовский и Саксаганский) более 20 лет находились в ссоре и не разговаривали друг с другом, а П. Цесевич ценил и уважал каждого из них и дружил с обоими. Созданный П. Цесевичем образ Тараса в целом очень напоминает Тараса – Н. Садовского, изображавшего гоголевского Бульбу. Певец – актер подчеркивал прежде всего героико-романтичные краски вокально- сценического образа Тараса – патриота и народного мстителя, храброго и достойного воина. Позже замечательными последователями П. Цесевича в этой роли были известные певцы П. Паторжинский, В. Шарашидзе, А. Кривченя. Весной 1925 г. по распоряжению медицинской комиссии Министерства охраны здоровья Платон Иванович отправился за границу на лечение. Времена менялись и выехать за рубеж из Союза было не так-то просто. Самым ходким мотивом в те годы для едущих за границу, в условиях опускающегося «железного занавеса», было лечение. На самом деле П. И. Цесевич едет в Италию, в Милан, усовершенствовать свое вокальное мастерство у профессора Ванцо. Одновременно он занимался изучением итальянского языка, разучивая партии Бориса Годунова и Мефистофеля из одноименных опер Мусоргского и Бойто на итальянском языке. 25 декабря 1925 г. на сцене всемирно известного театра «Ла Скала», шла опера Мусоргского «Борис Годунов». В заглавной роли выступал Платон Цесевич. Итальянская пресса и прежде писала о красоте могучего баса русского певца, в мастерстве и вокально-сценической культуре не уступающего великому Ф. Шаляпину. И вот – долгожданная встреча миланцев с таинственным «двойником» Шаляпина. Пошел занавес, и тысячи глаз впились в сцену в ожидании выхода Годунова. А когда он, наконец, появился, зал вздрогнул, завороженный величавой статью певца. Еще большее впечатление произвел его голос. Голос П. Цесевича отличался исключительной широтой и мягкостью, а яркое мощное звучание легко перекрывал оркестр. Особенно поразили зрителей сцена галлюцинаций из второго действия оперы и сцена смерти царя Бориса. Миланцы, искренне любившие лучшего исполнителя партии Годунова Федора Шаляпина, восторженно приветствовали самобытное, без тени подражания прославленному певцу, искусство Платона Цесевича. На следующий день все газеты наперебой хвалили школу, драматический талант певца, отмечая, что Цесевич первым появлением на сцене завоевал Италию. Выступление в театре “Ла Скала” открывало перед П. Цесевичем дорогу на сцены лучших европейских театров. В Милане П. Цесевич получает ангажемент в «Галерее», своеобразной бирже певцов, на несколько спектаклей в «Сан-Карло» в Неаполе. Выступление на итальянском языке прошло успешно и в партии Мефистофеля. После триумфа в Неаполе Платона Ивановича приглашают выступить в роли Мефистофеля в итальянских городах Модене и Римине по три спектакля в каждом. Но здесь он столкнулся с итальянской мафией, которая стала вымогать у него 40% гонорара, на что Платон Иванович не согласился. Успех его в Модене был огромный, но однажды мафия выполнила свою угрозу, с галерки среди аплодисментов раздался пронзительный свист. Не долго думая, Цесевич ответил им тем же. Необычайный поступок артиста, освиставшего публику, решил судьбу дальнейших итальянских гастролей. Контракт был аннулирован, Платон Иванович вернулся в Париж. В 1926 г. П. Цесевич получил предложение впервые выступить в Париже в Гранд-Опера с российской труппой Церетели в операх «Борис Годунов» и «Князь Игорь». Предложение было лестным и ответственным, так как в это время в Париже жил Ф. И. Шаляпин и часто выступал в тех же операх. «Однако, – рассказывал сын Платона Ивановича, Александр,- когда со сцены театра зазвучала первая фраза «Скорбит душа» из монолога Бориса, зал насторожился. По мере того как нарастала партитурная сложность до фразы «Всем вольный вход», в зале послышался шепот: «Новый Шаляпин!», «Новое чудо!». Когда закрылся занавесь, публика, стоя долго приветствовала нового исполнителя этой труднейжшей парии». В 1927 году П. И. Цесевич вернулся на Родину и гастролировал во многих городах страны. Обучение у Ванцо дало заметные результаты. Голос зазвучал еще ровнее и ярче. В его репертуаре появились новые работы: партия Филиппа из оперы «Дон Карлос» и народная песня «Вдоль по Питерской » в обработке И. Стравинского. Не всегда эти выступления проходили гладко. В России к этому времени при активном участии Маяковского поднялась волна борьбы за “новое социалистическое искусство”, к которому Платон Иванович никак не хотел приспосабливаться. Бывало, что ему доставалось за это от музыкальных критиков. Вот один из “воспитательных шедевров” того времени в журнале “Жизнь искусства” от П. Алиманского. "Всемирно известный бас" П. Цесевич имевший, если верить зазвонистым афишам, неизменный триумф в фашистской Италии, совершает концертное турне по нашей советской провинции далеко не так гладко, как в стране Муссолини. У него случилось две "осечки": в Баку и во Владивостоке. Дело в том, что рецензент "Бакинского рабочего" имел неосторожность указать знаменитому басу на недостаточную сложность его репертуара! "Не век же выезжать на одной "Блохе". Советский слушатель за последние годы чуточку вырос, и надо посчитаться Платону Ивановичу с тем, что выступает он не перед аудиторией московских купчих, когда-то облюбовавших оперу Зимина, а перед советским слушателем, которого на мякине провести трудно". В таком приблизительно роде высказался злосчастный рецензент "Бакинского рабочего". Последствием было сверхпрограммное выступление знаменитости в одном из концертов с громовой речью к публике, речью напоминавшей по стилю приемы полемики зарубежных органов. Кто сказал "А" должен сказать "Б". А посему знаменитый бас повторил свое сверхпрограммное выступление и во Владивостоке, где он, по сообщению местной газеты "Власть Труда", выступил с аналогичным опровержением перед публикой. "Хотя на этот счет,- замечает газета, – в советской стране существуют определенные законы, для заграничной знаменитости закон оказался не писанным. Он позволил себе совершенно неприлично на диалекте базара и толкучки полемизировать с рецензентом, давшем о нем отзыв. Дело рецензента – привлекать к судебной ответственности Цесевича. Но лавры знаменитости, в результате его похождений в Баку и во Владивостоке, потрепались. И потрепались весьма основательно. Платону Цесевичу нельзя, конечно, отказать в мастерстве и школе, но лучше, все же было бы, если бы темперамент, вкладываемый певцом в излишние эстрадные дискуссии, проникал его художественное исполнение”. Вот так страна не простила великому артисту его заграничного успеха. В 1930 г. Платон Иванович снова приехал на гастроли в Италию, в Милан. Одновременно поступило приглашение в Испанию и Германию, где П. И. Цесевич с великим успехом исполнял на итальянском языке партии Бориса и Мефистофеля. Слава о триумфе П. Цесевича разошлась по всей Европе. Позднее он получил приглашение на гастроли в Бухарест в Национальный театр. Он исполнял там партии Мефистофеля в «Фаусте» Ш. Гуно и Галицкого в опере «Князь Игорь» А. Бородина. Своим искусством П. Цесевич завоевал и румынскую публику. В 1932 г. Платон Иванович получил приглашение Барселонской оперы, где он блестяще выступил в партии Бориса Годунова. Резонанс этих гастролей был настолько велик, что он тут же получает приглашение выступить в Парижском театре «Опера Комик». В Париже в это время гастролировал Ф. И. Шаляпин.20 мая состоялась закрытая генеральная репетиция оперы "Князь Игорь" Встретившись на репетиции с Цесевичем, Федор Иванович представил его артистам, и добродушно улыбнувшись, сказал: «Вот приехал мой соперник – Платон Иванович Цесевич. Прошу любить и жаловать». 23 мая в театре "Опера Комик" состоялось открытие сезона "Русской оперы" спектаклем «Князь Игорь». Цесевич выступал с Шаляпиным в операх «Князь Игорь» меняясь, как было предусмотрено контрактом в ролях Галицкого и Кончака, и в опере «Борис Годунов» в ролях Бориса и Варлаама. Парижская пресса выделяла после Шаляпина Цесевича, который имел «красивый, могучий голос». Об этих гастролях Платон Иванович написал сам в газете “Вечерняя Москва” от 31 августа 1935 г. в статье под названием “ Мои поездки”. Очень трудно было, живя в Одессе, получить этот материал из Москвы, из бывшей Ленинской библиотеки. Но благодаря двум хорошим людям – Якину Федору Васильевичу (он же автор фото памятника П.И.Цесевича) и Юлии Старостиной, передавшей статью электронной почтой, есть возможность с ней ознакомиться, а по сути услышать рассказ самого Платона Ивановича. “Начну с Парижа. Меня пригласили туда на гастроли в театр "Комической оперы". Шел "Князь Игорь", в котором Шаляпин, будучи в Париже, исполнял обычно одновременно две партии – князя Галицкого и половецкого хана Кончака. В тот вечер (кажется первый вечер моих гастролей) я пел Кончака (потом Шаляпин и мы каждый спектакль чередовались друг с другом. Париж убежище русской оперной эмиграции. Убежище, впрочем, не слишком гостеприимное. Бывшие русские "звезды" оперной сцены – Запорожец, Кайданов, Юренев, Поземковский, замечательное драматическое сопрано Яковлева из б. Мариинского театра – в интервалах между ангажeментами (эти интервалы с каждым годом становятся все длиннее) пробавляются "разовыми приглашениями " в парижские кафешантаны… Из Парижа мой маршрут лежал через Бухарест, где я спел десять спектаклей ("Князя Игоря", "Бориса Годунова", "Фауста") в Германию (там я главным образом выступал с концертными программами), в Испанию, где помимо русской оперы я выступил в чрезвычайно популярной за границей партии Мефистофеля из оперы того же названия Бойто, и наконец – в Италию. Поражает обилие итальянских оперных театров. Ими изобилуют не только крупные центры: Рим, Милан, Неаполь, Флоренция. Вы найдете отличные оперные труппы в таких захолустных провинциях как Модена, Римини, Пьяченца. И в то же время почти ни одного полноценного драматического театра не только в провинции, даже в столице. Словно вся энергия итальянцев устремилась в одну сферу искусства в оперное зрелище. В прочем нет, не зрелище. Итальянская опера, дающая и поныне великолепные образцы подлинного вокального мастерства, продолжает оставаться по существу блестящим вокальным дивертисментом, концертом, где грим, костюмы, мизансцены (очень примитивные и наивные)-только необходимая дань установленной театральной традиции. Дайте волю знаменитому итальянскому тенору Аурильяно-Пертиле, и он охотно не сдвинется с очерченного им мысленного круга на сцене, откуда, по акустическим наблюдениям, звонче всего льются звуки его действительно потрясающего голоса. То же и Джильи с его чарующим тембром лирико-драматического тенора, и Тотти Дальмонте, и Джиане, создающая незабываемые по своеобразию и трогательной мягкости вокальные образы - потому, что почти все они в очень малой мере озабочены проблемой драматической выразительности. Итальянских певцов смело можно слушать, не глядя на них. От этого они нисколько не проигрывают. Скорее наоборот. Было бы нелепо советовать нашим советским оперным артистам, владеющим искусством сценической выразительности, подражать итальянцам. Но учиться у них можно и должно. Прежде всего -совершенному вокальному мастерству, не только дающему им ключ к раскрытию вокальными средствами художественного замысла, но и сохраняющими голоса до глубокой старости. Мазини пел на сцене до 70 лет. Голос Баттистини не утратил своей мощи и в 72 года. Знаменитое драматическое сопрано артистка Скачатти уже имеет внуков и в 60 слишком лет обладает голосом, свежести которого могут позавидовать подростки. Одна из моих первых встреч с советской аудиторией после возвращения с берегов Адриатического моря произошла на севере в Архангельске. Эта встреча состоялась в торжественной обстановке - годовщину освобождения севера от белых. С тех пор такие встречи с рабочими, красноармейцами, колхозным слушателем снова вошли в мой артистический быт. В ближайшие дни я уезжаю в Донбасс на два месяца. На мою долю выпадает почетная задача обслужить донбасовских ударников. Я буду выступать вместе с моими молодыми товарищами (М. Пулвером и М Затуловским) в дворцах культуры и, если придется, в цехах или шахтах Сталино, Макеевки, Горловки и др. Я отправляюсь в эту поездку с большой радостью и жду от нее лично для себя зарядки для дальнейшей творческой работы. Заслуженный артист республики Платон Цесевич.” Платона Ивановича пытались переманить за границу. Но ни баснословные гонорары, ни заманчивые предложения антрепренеров не поколебали его решимости вернуться на Родину. Не последнюю роль в его решении, возможно, сыграло постановление Советского правительства от 1932 г. о том, что тот, кто не возвращается по окончании срока выезда, автоматически считается изгнанником. В 1933 г. Платон Иванович вернулся в Советский Союз. Антреприза была отменена, а он, повидимому, не хотел связывать себя рамками одного театра, поэтому покидает оперную сцену и отдает все силы пропаганде искусства, работая в союзном Гастрольбюро. Подробности творческой деятельности в этот период известны из статьи его аккомпаниатора Н. Шульмана, опубликованной в книге И. М. Лысенко” Украинские певцы в воспоминаниях современников”, изданной в Киеве в 2003 г. Администратором на его концертах был Семен Халамов, который должен был обеспечивать антураж, то есть певца-партнера и аккомпаниатора. Между Цесевичем и Халамовым была договоренность проводить всю работу на паритетных основах. Прибыль от концертов и расходы они брали на себя. Сюда входила оплата антуража, стоимость дороги и гостиница. Очевидно, это было выгодно обоим, так как в то время можно было арендовать помещение с обслуживанием за 10-15 процентов общего сбора. Зная, что концерт Цесевича в любом месте был музыкальным подарком, о сборах никто не волновался. Сборы были колоссальными. Во всех поездках Платона Ивановича сопровождала его супруга во втором браке Валентина Александровна. Она следила за его здоровьем, звучанием голоса, своевременным полноценным питани¬ем и т.д. Какие-либо посещения ресторанов абсолютно исключались. Выезжая из Москвы, в специальный саквояж они складывали необходимую посуду, примус и спирт-денатурат. Поселившись в гостинице, Валентина Александровна сразу отправлялась на рынок за продуктами, предпочтение отдавалось курам. Во время трапеы двери номера запирались, и проникнуть к ним можно было только после завтрака, когда Платон Иванович, после распевания и специальных упражнений для дыхания, отправлялся на прогулку. В это время с ним можно было пообщаться, обсудить какие-то дела, рассказать два-три анекдота. Он и сам любил рассказать какую-то забавную историю из своей богатой биографии. Перед концертом Платон Иванович ни с кем не разговаривал. Валентина Александровна его от этого тщательно оберегала. Перед самым выодом на сцену он выпивал два сырых яйца с лимонным соком, таким образом, размягчая и смазывая голосовые связки. Не увядающий голос певца звучал в самых отдаленных уголках страны, принося людям радость постижения мира высокого искусства. Он объездил Сибирь, Казахстан, Узбекистан, Урал, Белоруссию, всего не перечислишь. В связи с 30 летним юбилеем артистической деятельности в 1935 г. ему было присвоено звание Заслуженного артиста РСФСР. Очень интересные воспоминания о совместной работе с П. И. Цесевичем оставил его аккомпаниатор Натан Шульман. «Систематично мы начали работать с 1934 г. и продолжали эту работу до 1938 г. За это время мы совершили большое турне по маршрутам: Ярославль, Кострома, Пермь, Вологда, Архангельск, Казань и т.д. У П. И. Цесевича был очень широий репертуар – как камерный, так и оперный. В камерном плане он мог позволить себе дать ряд концертов по абсолютно новой программе. Он исполнял не только романсы, песни и арии, а даже целые оперные сцены. Для этого он приглашал в свои гастрольные поездки партнеа. Чаще всего это был солист Киевской оперы Николай Колесник. Они исполняли две сцены: Мельника и Князя в опере «Русалка» Даргомыжского и сцену из оперы «Фауст» Гуно (Пролог). Николай Колесник был прекрасым вокалитом, обладателем красивого лирико-драматичного тенора. Эти две оперные сцены часто завершали программы концертов, они шли после сольных выступлений обоих артистов и моим выступлением как пианиста. Публика получала огромное удовольствие от высокохудожественного мастерства исполнителей и насыщенности программы. Платон Иванович не придерживался суровых правил камерных канонов, любил экспериментировать. Он исполнял в своих концертах одно произведение, которое по своему характеру и структуре никак не могло принадлежать басовому репертуару. Речь идет о песне П. И. Чайковского на слова А. Плещеева «Осень». До него это произведение исполнялось женским голосом или лирическим мужским. П. Цесевич первый обратил на него внимание и достиг в его исполнении большого творческого успеха. Никто не производил на публику такого потрясающего впечатления, как Платон Иванович в этой миниатюрной, скромной и сердечной песне. Уже за первой фразой «Скучная картина» слушатели попадали во власть певца, который, если можно так сказать, по-левитановски показывал картину дождливой осени. Вслушиваясь в голос певца можно было и в самом деле почувствовать эту атмосферу. Даже мне, будучи с ним на сцене доводилось также переживать эти ощущения. Наблюдая за публикой, я замечал, что во время исполнения этой песни у многих на глазах блестели слезы. Это меня удивляло, и я думал, каким воистину великим артистом надо быть, чтобы вызывать такие эмоции у слушателей. Сколько артистичных и вокльных приемов нужно было мобилизовать, чтобы достигнуть таких исполнительских высот. Еще одним настоящим шедевром в его исполнении была драматичная баллада «Старый капрал» Даргомыжского на слова П. Ж. Беранже в переводе В. Курочкина). Необходимо подчеркнуть, что перед исполнением этого произведения, Платон Иванович считал нужным коротко рассказать про его замысел, а потом, войдя в образ, начинал рассказ о том, как старый капрал за оскорбление офицера должен был расплатиться жизнью. Исполняя это произведение П. Цесевич пользовался целым рядом динамичных оттенков, главным из которых была смена настроений – от лирических и трагичных до маршево-ритмичных, которые заканчивали куплеты. Здесь Платон Иванович был также на вершине своего недосягаемого искусства.

Платон Иванович Цесевич

Не возможно не рассказать про романс П. И. Чайковского на стихи А. Толстого «Благословляю вас, леса». Слушая это произведение, вы видите перед собой задумчивого человека, до самозабвения влюбленного в свою страну, в людей, природу, в глубокие небеса и ясные зори. Человека, готового обнять весь мир. Слушатели Платона Ивановича, весь зал, и так было всегда, просили повторить на бис этот романс. Цесевич никогда не отказывался, но бисировал лишь финальную часть. Этого было вполне достаточно, чтобы овация публики была повторена с такой же силой. Платон Иванович включал в свои программы и произведения А. Аренского – «Менестрель» и «Давно ль под волшебные звуки». Обе эти вещи он очень любил и с удовольствием исполнял. Если говорить о небольшом, но ярком творчестве этого композитора, то надо отметить, что произведения его теперь очень редко исполняются нашими певцами. А между тем при внимательном знакомстве с вокальным творчеством Аренского, в них можно найти немало интересного». Со своим оперным репертуаром Платон Иванович никогда не расставался. Иногда он пел ту или иную партию, в каком-либо театре, если спектакль был подготовлен. Иногда целое отделение концерта было посвящено только опере. Из воспоминаний О. Димитриади – дирижера Тбилисского оперного театра о программе симфонического концерта, который состоялся в концертном зале Грузинского драматического театра им. Ш. Руставели. «Все второе отделение было отдано Платону Цесевичу. Помню и программу концерта: сцена безумия Мельника из оперы «Русалка» Даргомыжского (партию князя исполнял артист Ш. Кутателадзе), сцена смерти Бориса из оперы Мусоргского «Борис Годунов», речитатив и ария Галицкого из оперы Бородина «Князь Игорь», куплеты Мефистофеля из оперы Гуно «Фауст». Как завораживающе, вызывая слезы у публики и музыкантов оркестра, исполнял он соло «Да, стар и шаловлив я стал»! В сцене с князем и хором П. Цесевич показал свой могучий актерский талант. Голос его звучал свежо и легко. Захватывающе провел Цесевич сцену смерти Бориса. Выразительно и легко справлялся певец с теситурными трудностями в куплетах Мефистофеля. Без всякого сомнения, это был певец великого масштаба». Камерный репертуар П. И. Цесевича был необычайно объемным. В него входили арии из популярных опер, произведения украинских, русских, зарубежных композиторов. В первую очередь это романсы П. И. Чайковского: «Осень», «Благословляю вас, леса», «Соловей», «Ночь». М. Мусоргского: «Забый», «Полководец», «Семинарист», «Песня о блохе», Даргомыжского: «Старый капрал», «Червяк» и др. М. Лысенко: «Минають дні», «Та не дай, господи, нікому», «Моя ты, зоре», «Молітесь, братіє, молітесь», “Ой зійди, зійди, ясен місяцю”, “У сусіда хата біла”, “Ой не спиться, не лежиться”. Из зарубежной классики он любил исполнять произведения Ф. Шуберта: «Шарманщик», «В дорогу», «Путешественник», «Приют», Л. Бетховена: «Шотландская застольная», «Блоха», «Под камнем могильным», Ж. Е. Ф. Массне: «Элегия», Р. Шумана: «Весной я горько плакал», Дж. Верди, В. Беллини и др. В его репертуаре было много произведений, которые редко исполнялись другими вокалистами. Например, старинная баллада композитора Бордезе «Давид, поющий Саулу», романс Н. Ипполитова-Иванова «Эльзасская баллада» и его «Мавританские песни», романсы Подгорецкого «Лебедь», Рекунова – «Старицкий воевода», Мусоргского – «Полководец», «Забытый», «Трепак», «Семинарист», Бородина «Для берегов отчизны дальней» или «Баркаролла» Гуно. Платон Иванович с удовольствием исполнял русские и украинские народные песни: «Дубинушка», «Эй, ухнем», «Вдоль по Питерской», «Из-за острова на стрежень», «Ноченька», «Реве та стогне Дніпр широкий», «Закувала та сива зазуля», «Коло млина, коло броду», «Ой не шуми луже». Он хорошо знал, как их поют в народе, и творчески сохраненные народные традиции в сочетании с великолепным голосом артиста и его высоким мастерством всегда вызывали восторг у слушателей. Во время Второй Мировой войны П. И. Цесевич был на Кавказе сначала в Ереване, потом в Тбилиси, где встретился с украинскими артистами: Ю.Кипоренко-Доманским, М. Гришком, М. Частием, В. Гужовой. Он неоднократно со своими коллегами выступал в оперном театре, и с камерными концертами в воинских частях действующей армии. Фронт был совсем близко. Особенно памятным для грузинских зрителей было представление оперы «Дочь Кардинала» Ф.Галеви. Партию Кардинала исполнял П. Цесевич, Елизара – Ю. Кипоренко-Доманский, Рахили – В. Гужова. Эта опера была перед войной восстановлена в Одесском оперном театре под предлогом ее прекрасной музыки и атеистического содержания. Режиссером спектакля был Н. Н. Боголюбов, а дирижером В. И. Герцман. Исторический фон оперы – преддверие знаменитого Констанцкого собора, духовенство которого осудило и сожгло Яна Гуса. На роль Кардинала был приглашен П. И. Цесевич. Премьера состоялась 17 апреля 1941 г. По поводу этого спектакля театральный критик Н. Гителис писал следующее: "Ценную услугу оказало участие в спектакле П. Цесевича в роли Кардинала. Благодаря большому опыту, обилию и разнообразию средств сценического изображения, Цесевич создает образ яркий, рельефный, местами картинный и театральный. Выразительный жест, четкое и доходчивое музыкальное слово, теплота и задушевность голоса, все качества выдающегося оперного певца и актера подлинно украшают спектакль с его участием. Однако, если задача исполнителя – выявление фанатичного изуверства кардинала, князя церкви, богослова и инквизитора, то Цесевич своей трактовкой смягчает его черты. Но в сцене проклятья Цесевич все-таки показывает истинное лицо своего героя". Спектакль прошел 16 раз, до 16 июня 1941 года. В этот же приезд в Одессу Платон Иванович пел партию Мефистофеля в опере "Фауст" и заглавную партию в опере "Иван Сусанин" в нескольких спектаклях. В Доме культуры им. Коцюбинского П. И. Цесевич провел встречу с писателями, журналистами и работниками искусств, которая явилась одним из свидетельств подлинной творческой дружбы артиста и зрителей. Все так же, как и много лет назад волновал слушателей исключительно сильный и проникновенный голос артиста. Прекрасные голосовые данные в сочетании с высокой вокальной культурой и филигранной отделкой исполнения каждой арии, романса приводили в восторг публику. С тонким юмором пел П. И. Цесевич "шотландскую застольную" Бетховена, глубокий драматизм звучал в каждой строчке исполняемого им "Капрала" Даргомыжского. Его концерт доставлял слушателям много волнующих минут подлинной творческой радости. С 1944 г. до конца своего творческого пути П. Цесевич был солистом Всесоюзного государственного концертного объединения. Несмотря на возраст, голос Платона Ивановича, как и вся его внешность, были в прекрасной форме. Сохранились воспоминания художественного руководителя Туркменской филармонии М. Казневского о концертной деятельности Цесевича после окончания Второй Мировой войны. «Должность у меня (Казневского) была очень неспокойная. Кроме работы с творческими наиональными кадрами, большое внимание приходилось уделять различным гастролерам, которые после войны стали активно осваивать республики Средней Азии. И однажды я получаю телеграмму: «К вам с концертами прибудет Платон Цесевич». Это меня очень обрадовало и заинтересовало. Со дня нашего знакомства в Одессе прошло много лет. Какой же теперь любимец одесской публики Платон Иванович Цесевич? Про его приезд я сообщил в Туркменский оперный театр, местную прессу, радиокомитет. Мне очень хотелось уделить особое внимание ветерану оперной сцены. И вот Платон Иванович приехал в Ашхабад. Администратор филармонии встретил его на вокзале и проводил в гостиницу. Концерт был назначен только на следующий день, и мы полагали, что артист будет отдыхать. Но не прошло и часа, как в мою дверь кто-то постучал. Открывши двери, я отступил, передо мной стоял знаменитый Платон Цесевич. Годы взяли свое, он осунулся, поседел, глубокие морщины перерезали высокий лоб, но держался он ровно, руку сжал сильно. Наш короткий разговор был посвящен завтрашнему концерту и утренней репетиции с местным концерт-мейстером оперного театра. Цесевич осмотрел зрительный зал, он ему понравился. Проверил акустику помещения: пропев в полголоса несколько фраз из «Ноченьки». Акустика тоже была хорошая, и певец сказал, что петь тут легко и можно не форсировать голос. На следующий день Платон Иванович встретился с пианистом Ф. И.Тарасовым. Это был уже не молодой человек, но музыкант прекрасный. Он был рад встрече с Платоном Цесевичем, о котором был много наслышан. Из зала доносились звуки знакомых романсов и арий. Цесевич пел в четверть своего голоса, но красивый тембр и только ему присущее очарование не утратилось. Продажа билетов шла активно, к вечеру все было распродано. И вот начался первый концерт. Перед началом я сказал несколько слов о Платоне Цесевиче – знаменитом артисте, ветеране оперной сцены. Пел он, конечно, прекрасно, в своей своеобразной манере. Интонация была чистой, дикция четкой, звук – сильным. Трактование отдельных романсов и арий, отшлифованных годами, было чудесным и выразительным. Пел Платон Иванович вдохновенно, чувтвуя контакт со слушателями. Выглядел он со сцены прекрасно. Откровенно говоря, я волновался. Меня не оставляли вопросы: «Какой он теперь? Как звучит его голос?» К счастью, после первой же исполненной им арии Варяжского гостя из оперы Н. Римского-Корсакова «Садко», я успокоился. Голос Цесевича заполнял весь зал, каждое слово было слышно отчетливо во всех уголках. Платон Иванович исполнил несколько романсов: «Уймитесь, волнения страсти» Глинки, «Старый капрал» Даргомыжского, «Два гренадера» Шумана, «Осень», «Благословляю вас леса» Чайковского, «Серенаду» Гуно, «Эльдорадо» Подгорецкого, пропел легко, играючи серенаду Мефистофеля из оперы «Фауст» Гуно, «Песню про блоху» Мусоргского, «Ноченьку». Успех был огромный». В 1947 г. ему было присвоено почетное звание Народного артиста РСФСР. Талантливый артист и очень скромный человек, Платон Иванович не заботился об увековечивании своего имени. Нет никаких его воспоминаний, мемуаров, дневников и очень мало пластинок. Ему было достаточно общения с современниками – они понимали, горячо и с любовью принимли его. 15 февраля 1948 года на пороге своего семидесятилетия П. И. Цесевич заканчивал свой творческий путь. В Одессе он простился с публикой двумя спектаклями: оперой М. И. Глинки «Иван Сусанин» в заглавной роли и оперой А. Даргомыжского «Русалка» в роли Мельника. Одесский театр оказался верен своему любимцу и предоставил ему возможность выступить в двух полных спектаклях. На этом концерте присутствовала юная оперная певица Галина Анатольевна Поливанова. Сегодня она возглавляет кафедру сольного пения в Одесской консерватории, но прощальные гастроли великого вокалиста она не забыла. В зале присутствовали Елизавета Александровна, их сын – профессор Одесского университета, член-корр. АН Украины – Цесевич Владимир Платонович со своей семьей. Он пригласил на спектакли также всех сотрудников астрономической обсерватории. В Киеве П. Цесевич попрощался со своими коллегами, друзьями и поклонниками, которые хорошо помнили его, концертом 28 февраля 1948 г. в Колонном зале Киевской филармонии. Это бывшее здание дворянского собрания, чудом уцелевшее после войны имеет прекрасную акустику. «Пел он замечательно, – вспоминал Н. Шульман, который аккомпанировал ему на этом концерте. – Голос звучал широко и красиво. Невозможно было допустить, что поет человек преклонного возраста, так много было в его исполнении молодости и страсти. В концерте были исполнены произведения Верди, Бетховена, Чайковского, Даргомыжского, Мусоргского и др. На этот концерт пришел известный украинский оперный артист Борис Гмыря. После концерта он зашел в артистичную комнату Платона Ивановича, низко поклонился ему, и крепко пожав руку, сказал: «Благодарю Вас, Платон Иванович! Я получил огромное удовольствие от вашего пения! Пришел поучиться»! Платон Иванович был глубоко взволнован таким вниманием известного певца. Обняв его, Цесевич горячо расцеловал Гмырю, сказал: «Знайте, Борис Романович, я ваш большой поклонник! Я давно люблю Вас и ваше прекрасное искусство!» С москвичами он прощался большим концертом в зале консерватории им. П. И. Чайковского. Сохранилась запись этого концерта. Она донесла до нас не только очарование таланта великого певца, но и отношение слушателей к нему, реакцию зала – теплую, искреннюю. Все также звучали куплеты и серенада Мефистофеля, ария Мельника, романсы Даргомыжского, Шуберта, и Чайковского, русские и украинские народные песни. Конечно, неумолимое время притушило краски трепетного баса, но сила психологического воздействия артиста была настолько глубокой и впечатляющей, что не замечались дефекты пения, ибо звучало попрежнему искреннее, задушевное русское бельканто. Иван Семенович Козловский, будучи уже признанным метром российской оперы, попрежнему очень высоко оценивал профессионализм П. И. Цесевича. Он писал: «Влияние Платона Цесевича на вокальный мир было огромным. Поэтому среди певцов его называли мастером. В каждом вокальном произведении – романс это был или оперная ария – Цесевич перевоплощался до неузнаваемости. Я не могу без волнения вспоминать концерты, где он блестяще исполнял «Осень» Чайковского, «Семинариста» Мусоргского или знаменитого «Старого капрала» Даргомыжского». Закончив артистическую карьеру, П.И. Цесевич постоянно вникал в театральные дела, часто ходил на спектакли Большого театра, интересовался репертуаром и успехами молодежи, щедро делился секретами своего мастерства. В 1951 г. в Москве проходила Декада украинской литературы и искусства. Платон Иванович присутствовал на всех спектаклях, как он говорил «родного театра». В холе гостиницы «Украина», где проживали участники « Декады» часто можно было видеть его высокую и, несмотря на годы, стройную фигуру, в окружении артистов украинских театров. Он расспрашивал их о театре, интересовался репертуаром, успехами молодежи. Чувствовалось, что кровные узы его с Киевом, Украиною не ослабли с годами, что в новом поколении украинских артистов он узнавал свою юность, и от всего сердца желал им творческих успехов. Последние годы Платон Иванович прожил в Москве, иногда выступая в Доме актера и в Доме ученых. За несколько месяцев до кончины Платон Иванович дал интервью корреспонденту газеты “Вечерняя Москва” Г. Марлинскому. “В комнате артиста своеобразный музей – здесь письма выдающихся деятелей русской сцены, фотографии композиторов, визитные карточки… Платон Иванович сейчас на покое, но он бережно хранит свои театральные костюмы и парики. Вот бармы Бориса Годунова – костюм и театральные украшения сделаны для него в 1904 году на Урале. Вот одеяние Мефистофеля и мундир Гремина, рыцарские доспехи. Оживляясь, Платон Иванович рассказывает о своей работе. Исколесил он всю Россию. Был мастером на Брянском заводе. В 1895 году начал в Харькове играть на Украинской сцене. Выступал с такими корифеями украинского театра, как Заньковецкая, Саксаганский, Суходольский, Садовский, Карпенко-Карый. В 1905 году в С.-Петербурге в Народном Доме, в антракте спектакля "Сказка о царе Салтане" пришел к нему за кулисы Римский-Корсаков. Платон Иванович пел царя Салтана. Композитор очень хвалил его за эту партию. Слышал он артиста и в "Царской невесте". В Киеве Цесевич пел вместе с известным итальянским певцом Батистини. Пел он в Париже в "Князе Игоре" Кончака, а Шаляпин Галицкого. Иногда они менялись партиями. С Собиновым он выступал в операх "Евгений Онегин" и "Русалка". - Меня не забывают друзья – говорит Платон Иванович. - Не забыт я и моими слушателями. Навещают меня и студенты консерватории, мои давние ученики, "Старикам у нас почет". Это верно и радостно”. В ноябре 1958 года в Москве оборвалась жизнь великого артиcта, но его искусство навсегда вошло в золотой фонд мировой культуры.

Памятник П.И.Цесевичу (Новодевичей монастырь)

Платон Иванович Цесевич покоится на Новодевичьем кладбище в Москве. Найти его скромный памятник очень просто. Он находится на 5-том участке, напротив центрального входа, в 29 ряду, третий от кирпичной стены. В 1979 году к столетию со дня рождения Платона Ивановича Апреловским заводом выпущена грампластинка с записями различных лет из архива сы¬а Платона Ивановича – Александра Платоновича – московского художника. Из фонда Центрального государственного театрального музея им. А. А. Бахрушина, из собраний И. Лиссова (Киев) и Ю. Перепелкина (Ленинград). Текст к этой пластинке был написан И. С. Козловским. Он приведен полностью во вступительной части книги. Слушая сейчас эту пластинку, вспоминается детство, тогда (после войны в пятидесятые годы) по радио очень часто звучал этот голос. И он действительно оказался незабываемым. Многие издания газет и журналов поместили на своих страницах воспоминания современников и коллег о знаменитом артисте в связи с его столетним юбилеем. В Одессе в Научной библиотеке им. М. Горького, бережно сохраняются материалы о Платоне Ивановиче Цесевиче. В Киевском музее кино и театра есть экспозиция, посвященная великому артисту. Бережно сохраняет семейные реликвии приемная дочь Владимира Платоновича – Регина Владимировна Чередниченко - Цесевич. Она одна из немногих ныне здравствующих, видела Платона Ивановича на сцене, и присутствовала на его прощальных спектаклях в Одесском оперном театре в 1948 г. ОСНОВНОЙ ОПЕРНЫЙ РЕПЕРТУАР ПЛАТОНА ИВАНОВИЧА ЦЕСЕВИЧА. 1.«Африканка» в партии Министра Д. Мейербера. 2. «Борис Годунов» в партиях Бориса, Варлама, М. Мусоргского. 3. «Валькирия» в роли Вотана Р. Вагнера. 4. «Вражья сила» в партии Еремки и купца Петра А.Серова. 5. «Гугеноты» в партиях Марселя, СенБри Д. Мейербера. 6. «Демон» в партии Гудала А. Рубинштейна. 7. «Добрыня Никитич» в заглавной партии А. Гречанинова. 8. «Дон Жуан» в партии Лепорелло А. Моцарта. 9. «Дон Карлос» в партии Филиппа Дж. Верди. 10.«Дочь Кардинала» в партии Кардинала Ф. Галеви. 11.”Дубровский” в партии отца Э. Направника. 12. «Евгений Онегин»в партии Гремина П.Чайковского. 13.«Запорожец за Дунаем» в партиях Султана, Карася С. Гулака- Артемовского. 14.«Золотой петушок» в партии царя Дадона Н. Римского-Корсакова. 15.«Иван Сусанин» в партии Сусанина М. Глинки. 16.«Иоланта» в партии Рене П. Чайковского. 17. «Катерина» в партии Батько Н. Аркаса. 18.«Князь Игорь» в партиях Кончака и Галицкого А. Бородина. 19.«Лакме» в партии Нилаканты Л. Делиба. 20.«Лоэнгрин» в партии Генриха-Птицелова Р. Вагнера. 21.«Мазепа» в партии Кочубея П. Чайковского. 22. «Манон» в партии Графа де Гри Ж. Массне. 23.«Мефистофель» в партии Мефистофеля А. Бойто. 24.«Ночь перед Рождеством» в партии Головы Н. Римского-Корсакова. 25.«Пиковая дама» в партии Томского П. Чайковского. 26.«Риголетто» в партии графа Монтерона Дж. Верди. 27. “Рогнеда” в партии Странника А. Серова. 28.«Русалка» в партии Мельника А. Даргомыжского. 29.«Руслан и Людмила» в партии Руслана М. Глинки. 30.«Садко» в партии Варяжского гостя» Н. Римского-Корсакова. 31.«Тангейзер» в партии Короля Р. Вагнера. 32.«Тарас Бульба» в заглавной партии Н. Лысенко. 33.«Фауст» в партии Мефистофеля Ш. Гуно. 34.«Утопленница» в партии КаленикА Н. Лысенко. 35.«Хованщина» в партии Досифея М. Мусоргского. 36.«Царская невеста» в партии Малюты Скуратова Н. Римского – Корсакова. 37.«Черный тюрбан» в партии Мурза Намык хана Е. Эспозито. 38.«Эрнани» в партии дона Раус Гомес де Сильва Дж. Верди. Жизнь Платона Ивановича также успешно продолжилась в его сыновьях. Старший сын, Владимир Платонович Цесевич (1907-1983 гг.), стал ученым с мировым именем, профессором, членом-корреспондентом АН Украины. На протяжении почти сорока лет он был бессменный директор Одесской астрономической обсерватории. В детстве Владимир Платонович получил в семье хорошее музыкальное образование. Прекрасно играл на рояле, очень любил сам исполнять произведения Шопена и Бетховена. Взрослым человеком не упускал возможности посещать оперные театры и фортепианные концерты. О его жизни и творческой деятельности можно прочитать в книге Фениной З. Н. и Романова Ю. С. "Владимир Платонович Цесевич или Золотой век одесской астрономической обсерватории".

	Александр Платонович Цесевич	Владимир Платонович Цесевич

Если углубиться в историю астрономии, что очень любил делать Владимир Платонович, то можно обнаружить удивительную связь астрономии и музыки. Сегодня считается, что только ленивый не говорит о связи музыки с астрономией. Но нам, как говорится сам Бог велел. Так что пусть нас простят те, кому это уже надоело. Эту связь подметил еще древнегреческий философ Платон (427-347 гг. до н.э.). В диалогах Платона "Государство" можно встретить следующее: " Как наши глаза устремлены к течению светил, так уши к движению стройных созвучий. Музыка и астрономия – словно родные сестры. Так утверждают пифагорейцы, и мы с тобой согласимся с ними". Галилео Галилей (1564-1642 гг.) – изобретатель телескопа и, как следствие, автор целого ряда астрономических открытий, родился в семье известного музыканта и теоретика музыки. Он получил в семье начальное классическое музыкальное образование. Уильям Гершель (1738-1822 гг.) конструктор первых больших телескопов – рефлекторов. Наука обязана ему воссозданием общей картины Вселенной. У. Гершель родился в семье полкового музыканта Ганноверской гвардии. С 15 лет он сам стал играть в этом оркестре на гобое. В дальнейшем играл на скрипке и органе, стал композитором и преподавателем музыки, занимался теорией музыки. От музыки увлечение перешло на математику и оптику, через которую он познакомился с астрономией. 13 марта 1781 года У. Гершель, будучи преподавателем музыки, открыл новую планету – Уран. Алберт Эйнштейн (1879-1955гг.) был прекрасным скрипачом. Джеймс Хопвуд Джинс (1877-1946 гг.) основатель теоретической астрофизики. В детстве у него рано проявились музыкальные способности. К 12 годам он хорошо играл на фортепиано и органе. В 13 лет он поступил в Тейлоровскую коммерческую школу, где был очень высокий уровень преподавания. У него сразу проявились блестящие способности и интерес к математике и физике. Фридман А. А. (1888-1925 гг.) – выдающийся космолог, интерпретатор общей теории относительности Эйнштейна. Он родился в семье музыкантов, однако в детстве проявилась у него тяга к иной гармонии мира, заключенной в числах и величинах. Фридман нашел новые решения уравнений общей теории относительности в виде трех возможных моделей нестационарной Вселенной. Андрей Алексеевич Борисяк – музыковед и музыкальный педагог, будучи гимназистом 5-й Киевской гимназии и увлекаясь наблюдениями звездного неба, 8 февраля 1901 года открыл "новую" звезду в созвездии Персея. Звезда, конечно, не "новая". В данном случае произошла вспышка "старой" звезды, но явление это не ординарное. За это открытие Андрей Борисяк 22 марта 1901 года был избран действительным членом Русского астрономического общества. А государь Николай II, состоявший почетным членом того же общества, подарил гимназисту телескоп. Второй сын Платона Ивановича, Александр Платонович Цесевич стал мастером изобразительного искусства. Мы, к сожалению, очень мало знаем о нем. Известно только, что образование он получил в Париже и в Италии. Его учителем был Бенуа Николай Александрович, сын друзей родителей, художника Бенуа Александра Николаевича, необыкновенно популярного в России до революции, но уехавшего в Европу в начале двадцатых годов. Работал Александр Платонович всю жизнь в Москве в графическом жанре городского пейзажа. Известны его работы, как театрального художника. Список использованной литературы. Алиманский Л. ж. “Жизнь искусства”,2, 1927 Гителис Н. “Дочь кардинала” газ. “Большевистское знамя” 17.5. 41. Григорьев Г. кн. “ В старом Киеве №.- К., 1961. Ефремов В. ж. “Неман”,№ 2, 1975. Ильин С. Ж. ж. “Музыка” № 1, 1980. Козак С. кн. “Вечный жаворонок”.- К., 2001. Коломенский М. ж.”Музыка” №1,1980. Левик С. кн.” Записки оперного певца”. - М., 1962. Лисенко И. М. кн.” Украінські співаки у спогадах сучастників.” – К., 2003 . Максименко В. С. газ. “Вечерняя Одесса” от 8.12.1979. Максименко В. С. кн.” Храм и вечный музей искусства”. – К., 2000. Мерлинский Г. газ. “Вечерняя Москва”, 1958 г. 10 окт. Москалец А. газ. “Киевские Ведомости”29,3,2004г. Паустовский К. Г. кн. “ Время больших ожиданий” .– К., 1978. Станишевский Ю. кн. “Национальная опера Украины.” – К., 1999. Станишевский Ю. кн. “Оперный театр радянской Украины”. – К.,2003. Стефанович М. ж.” Мистецство”, № 5, 1965 г. Творческая встреча с П. И. Цесевичем газ. “Большевистское знамя” от 14.5. 1941. Цесевич П. И. Мои поездки. газ. ”Вечерняя Москва” от31.3.35. Ядов Я. газ. ”Моряк” от 26.2.1921 П Р И Л О Ж Е Н И Е ПЛАТОН ИВАНОВИЧ ЦЕСЕВИЧ Воспоминания из жизни Платон Иванович Цесевич родился в Киеве в 1879 г. Семья его не имела никакого отношения к искусству. Отец его был человек с хорошим характером, очень способным, что называется «мастер на все руки». Работа в его руках кипела, и он пользовался уважением в своей среде. Мать в молодости была хорошая хозяйка, помощница мужу и заботливая мать. Все это было в раннем возрасте Платона Ивановича, но потом семья поддалась дурному влиянию соседей и постепенно бесконечные выпивки погубили их степенность и мирное существование. Отец стал манкировать работой, менял мастерские. Веселые вечеринки превратились в попойки, и потребность в них вошла глубоко в их быт, и совершенно его изменила. Руки его уже были не то, что раньше, работа не спорилась, он стал понемногу опускаться. Мать вначале протестовала против такой жизни, постепенно и сама втянулась, забросив хозяйство и ребенка. В этой одуряющей обстановке и рос Платон Иванович. Он был единственным ребенком, и воспитание его заключалось в брани и колотушках, часто несправедливых, которые оставляли чувство обиды в душе впечатлительного ребенка. Часто эта обида выражалась в диких шалостях, непослушании и дерзости. Я подробностей не знаю, но любви к родителям у него не было, ни в детстве, ни в зрелом возрасте. Они для него были чужими. Бегая без призора по улицам на окраине Киева, Платон достиг школьного возраста, и соседи уговорили мать сдать его в церковно-приходскую 3-классную школу, ученики которой пели на клиросе вместе со взрослыми певцами. Цесевич, очевидно, не любил вспоминать об этом этапе своей жизни, и рассказывал только о том, что он был в хоре и в науках первым учеником и окончил с наградой.У него долгое время сохранялось подаренное ему Евангелие. Пение в церкви было первым дебютом и первым успехом мальчика. У него появился чудесный дискант и хороший слух. Особенно хорошо он пел соло в церковных концертах. На выпускном экзамене в школе присутствовал архиерей, которого так пленил голос мальчика, что он устроил его певчим в хор под дирижерством Калишевского, который пел в Софиевском соборе и считался лучшим на Украине. Платон уже стал зарабатывать деньги, которые родители забирали. Так прошло несколько лет, о которых мне ничего неизвестно, но вот голос начал ломаться, и пришлось оставить хор и поступить работать в слесарную мастерскую, ждать возвращения голоса. Об этих годах мне тоже ничего не известно. Не знаю, по какой причине семья из Киева переехала в Екатеринослав (Днепропетровск). Здесь Цесевич поступил в Синельковские железнодорожные мастерские, недалеко от Екатеринослава. Отец его вскоре умер, мать осталась на его попечении, когда ему исполнилось 19 лет. В мастерских Цесевич работал старательно и с интересом. По его рассказам он очень любил осваивать процессы работы в разных цехах и переходил, поэтому из цеха в цех. Голос его к 19 годам стал возвращаться, и он начал подумывать о пении. Случай привел его в парикмахерскую, хозяин которой был певец, обладавший хорошим тенором, но совершенно не музыкальным. К нему, в парикмахерскую собирались певцы и любители, артисты, ученики музыкальных училищ, хористы и другой певчий народ. Часто заезжали в город на гастроли артисты и ученики столичных консерваторий. Все они говорили о пении, рассказывали о методах преподавания своих профессоров. Иногда бывали целые диспуты и показы своего мастерства. Цесевич жадно ко всему прислушивался. Тут он узнал, что надо долго и упорно учиться, чтобы уметь петь. Иногда, когда в парикмахерской не было посетителей, пел и он. В 19 лет его голос уже начал звучать. Это был приятный баритональный бас без низов и верхов. Иногда Цесевич пел на рабочих в ечеринках украинские песни и имел успех. Но сомнения мучили его. Он старался подражать слышанным артистам, но из этого ничего не выходило. На его счастье приехал на каникулы студент консерватории, ученик профессора Эверарди. Цесевичу очень понравилось его пение, и он замучил студента расспросами о его школе. Студент рассказал ему о способе дыхания, о диафрагме, о раскрытии горла, об опускании и укладывании ложкой языка, а главное о выработке маски, о мычании через нос с закрытым ртом. У Цесевича началась работа: он мычал целые дни. Бил молотом – мычал, пилил, строгал – мычал, ложась спать, вставая утром, и часто, просыпаясь ночью, тоже тренировался. Когда же после такой работы он опять спел в парикмахерской, все слушатели были поражены красотой звучания его голоса. Он хорошо усвоил дыхание, лил его широкой струей, а маска дала тембру свойства колокола, звук свободно лился от верхних и низких нот. Знатоки расхвалили его голос и обещали большую будущность, посылали учиться. Нашелся учитель – преподаватель музыкального училища, тоже ученик Эверарди, Левин. Это было в 1898 г., когда Цесевич робко пришел к нему на квартиру. Левин недовольно посмотрел на неуклюжего, длинноногого парня с длинными прямыми волосами, падавшими ему на лоб, на шее был огромный кадык, а верхняя губа капризно оттопыривалась. «Что Вам нужно», – неприветливо спросил педагог, сердясь на парня, помешавшего ему спокойно пообедать. С замирающим сердцем, чуть слышно отвечал Цесевич: «Я хочу учиться петь». «Ну, встаньте тут и спойте что-нибудь», – нетерпеливо ответил педагог, вставая с кресла и направляясь к роялю. Долго пришлось учителю ждать начала песни. Цесевич, переминаясь с ноги на ногу, хранил молчание. «Ну, будете Вы петь или нет», – уже с сердцем спросил педагог. Цесевич едва выдавил из себя первые ноты украинской песни «Дивлюсь я на небо». Когда же звуки полились и заполнили собой всю небольшую комнату, недовольство учителя сразу растаяло; так красиво и свободно звучала эта мелодичная песня, которую пел верзила. Теперь уже не было и речи об отказе от этого ученика, который так владел и дыханием, и маской. Было условлено о вечерних занятиях, так как Цесевич мог заниматься только после работы. Много пришлось поработать и ученику, и учителю для первоначальной постановки голоса и, несмотря на усталость от работы и поездки по вечерам на уроки, Цесевич быстро схватывал указания и делал большие успехи.Все посетители парикмахерской и рабочие завода следили за развитием его голоса. Так проучился Платон целый год, но не запускал и работы в мастерских, осваивая трудность производства. Учитель очень гордился своим учеником и в конце года выпускал его на маленьких концертах, а рабочие всегда с восторгом слушали своего сотоварища. Наконец мечты взыграли у певца и тянули его в Москву, где, как он слышал, можно получить место в театре. В городе в это время играла Украинская труппа, во главе которой стоял Крапивницкий. Труппа собиралась в турне, но им не хватало хористов. Платон пошел на пробу и был принят на первые и вторые роли. С радостью принял он это приглашение и стал готовиться к отъезду. К этому времени Цесевич уже прилично зарабатывал и все деньги отдавал матери. Конечно, она очень противилась этой затее, бежала за ним, когда он с сундучком в руках шел на вокзал, устроила ему скандал и отняла сундучок. Цесевич без сундучка вскочил в уже тронувшийся поезд и понесся в нем за счастьем и удачей. Украинская труппа Попал в труппу Цесевич за хороший голос, но в труппе его не признали. Он не знал партий, не было привычки петь под палочку с оркестром, часто, поэтому фальшивил. Танцевать же совсем не мог, расходился с дирижером, давил ноги партнерам. Повозившись с ним, в труппе решили, что «слон наступил на уши» и еле терпели его в хоре. Он уныло ходил один, не сходясь с товарищами, горько сожалея о мастерских, об успехе в Екатеринославе. Но случаю было угодно ему помочь. Премьерша труппы Линицкая была чуткая и талантливая женщина. Увидев юношу таким одиноким и грустным, она решила ему помочь. Прошла с ним роль “Султана” в “Запорожцах” и упросила режиссера его прослушать. Когда Цесевич спел эту арию на репетиции, все были поражены ее исполнением и игрой. Успех был большой и заслуженный. Теперь ему уже назначили певучие роли, но мечты гнали его в Москву, чтобы петь в операх, которые он слышал в детстве, бегая на галерку в театр, когда пел в хоре Софийского собора. Москва Цесевича прослушали в числе молодых певцов и певиц.Голос все-таки разобрали. Вынесли решение, что голос хороший, но совершенно сырой, для сцены не годится. Отослали его учиться, отшлифоваться и приехать на следующий год. Это было приятно выслушать, но вопрос, чем жить стал перед ним во всей своей неприглядности. Уныло бродил он по городу, тратя последние свои гроши. Но случай снова ему помог. Толкаясь без дела на бирже, он познакомился с одним тенором по фамилии Данилов, который пел в кафе-шантане. Узнав о его положении, Данилов посоветовал ему зайти к директору кафе, где в это время не хватало голосов. Цесевич, робея в своем нелепом пальто-пальмерстоне,сшитом по дешевке портным "Иванов из Парижа", с густыми усами, скрывавшими дефект губы, спел директору украинские песни. Директору он понравился и был принят на работу. На сцене имел большой успех и приобрел друзей, которые пленились его голосом и хотели ему помочь. Самым лучшим другом оказался Данилов, семья которого была очень музыкальной. Из них многие потом стали хорошими музыкантами. Семья хотела перебраться в Петербург, и уговаривали Цесевича поехать вместе с ними. Боясь остаться одиноким в Москве, он согласился ехать с ними. Контракт его окончился, и он с новой надеждой пустился в путь. Приехав в столицу, он снова поступил в кафе-шантан «Альказар» у Обуховского моста и пошел учиться пению у хорошего тенора, ученика Эверарди, Любина. Это было в 1902 году. Не мудрствуя лукаво,Любин голоса не переставлял, а только придал пению Цесевича культурный характер, округлил звук и разучил с ним несколько партий и романсов и послал летом пробоваться в Москву уже с рекомендацией, как своего ученика. Цесевич был одет петербургским портным и чувствовал себя уже увереннее, и отношение к нему было совсем другое. Его внимательно прослушали и сразу предложили несколько ангажементов. Он выбрал Харьков на первые и вторые партии, а до сезона опять поехал в кафе-шантан в Нижний Новгород на ярмарку с украинскими песнями, русскими ариями и ходовыми романсами. Здесь, несмотря на разгульную обстановку, он очень берег свое здоровье и голос, не пил и не курил. На этой почве с ним даже были курьезы: ему показалось, что у него болит пищевод и это мешает чистоте звука. Мельком он слышал об одной слабительной воде «Апента». Не долго думая, он стал ежедневно напиваться этой водой, чем согнал с себя жир.Очевидно, тот, кто ему рекомендовал эту воду, начинал полнеть. В конце концов, он стал бледнеть и худеть, это было настолько заметно, что хозяин его квартиры однажды обратился к нему с сожалением: «Вот Вы очень похудели. Мой сын тоже так вот вдруг начал худеть и чахнуть. Умер ведь, бедняжечка, в 19 лет, а такой был красивый, видный парень». Услышав такое предсказание, Цесевич бросил пить «Апенту», уничтожив все ее запасы у себя, и стал поправляться. Он очень готовился к сезону с аккомпаниатором. Несмотря на приставание поклонников и приглашения в гости, никуда не ходил, не пил, не курил, говорил почти шепотом, боясь, попортить голос, который продолжал крепнуть и усиливаться. Все это он сам мне рассказывал. Харьков В Харькове он был приглашен на первые и вторые партии басов. К этому времени он уже носил пальто, сшитое хорошим портным, и всем своим обликом старался быть похожим на артиста. Усы были его гордостью, он возился с ними и на ночь одевал бинт, чтобы они не топорщились на губе. Цесевич попал в хорошую труппу, и казалось, что ему будет трудно выдвинуться среди хороших певцов, но счастье ему сопутствовало. Заболел бас, который на премьере должен был петь Гремина, и его некем было заменить кроме Цесевича. В труппе поднялось волнение. Ведь это была премьера, и надо было не ударить лицом в грязь. Дали Платону Ивановичу репетицию. Партию он знал прекрасно, голос звучал хорошо, но Гремин был очень неловким. Делать было нечего, и пришлось Цесевичу впервые выступать в премьере. Цесевича смущало одно: усы! Что делать с ними. Стоит ли их сбривать для одного выступления. Не сказав никому о своем затруднении, он решил заклеить их пастой под цвет кожи лица. Сказано – сделано: губа сразу потолстела, «но не беда» – сказал он себе. Но вот новая беда: костюм висел на нем как на вешалке. «Как-нибудь ушьют на мне», – утешил он себя. Ноги тоже были тонки и угловаты, а ваты не было, и в спешке забыли достать ее. «Сойдет», – героически решил Цесевич, и, махнув на эти неприятности рукой, успокоился. Роль генерала его не смущала. Он видел их в жизни и на сцене. Страшнее было петь под оркестр, как бы не разойтись, не сфальшивить. Вся надежда на суфлера. Настал день спектакля. Накануне Цесевич рано лег в постель, легко поужинав. Выспавшись, утром попробовал голос по-ослиному и-а, и -а, пропел арпеджио. Нашел, что голос звучит, успокоился. В театр пришел рано, хотя его выступление было в конце спектакля. Загримировался, оделся, заклеил усы пастой, внимательно осмотрел себя в зеркало. Вид его лица не показался безобразным: «Всякие бывают старики». Все время он сидел в темном углу, чтобы не попадаться никому на глаза. Вот прошло 2 акта оперы, наконец,зи его сцена – сцена бала. Вышла из своей уборной Татьяна. «Ваш выход», – прокричал помреж, – идите под руку с Татьяной, Онегин слева, смотрите на суфлера». На подкашивающихся ногах, под руку с Татьяной, вышел Цесевич на сцену. Его ошеломил вид переполненного зала, но, вспомнив о суфлере, по знаку, подошел к Онегину. Но что это значит? В зале раздался смех и свист. Публика была ошеломлена, увидев подобного генерала. Цесевич был трогательно смешон, и фигурой с тонкими угловатыми ногами, в болтающемся мундире, и собачьей физиономией из-за заклеенных усов. Назревал скандал, суфлер вылез из будки, слыша смятение в публике, стараясь спасти положение, одобрительно кивал головой Цесевичу, подсказывал слова, давал знаки вступления. Цесевич начал петь сдавленным голосом, но постепенно овладевал собой. Чарующие звуки полились в зал, покрывая шум скандала и покоряя зал своей силой и красотой. Публика оцепенела от восхищения. Когда он кончил арию, то публика не могла сразу стряхнуть очарование, и несколько секунд в театре царило полное молчание. У Цесевича душа ушла в пятки, и сердце перестало биться: “неужели провал”. Но затем, когда в зале раздался взрыв аплодисментов, горячая волна радости, торжества чуть не лишила его чувств. А публика бешено хлопала в ладони и, вопя непонятные слова, которые сливались в дикий вой, выражала свой восторг самым неистовым образом, требуя повторения. Не слушая конца акта, молодежь неслась к рампе, и несколько минут пришлось переждать, прежде чем установилось спокойствие и стало возможным окончить а кт. С тех пор Цесевич стал любимцем харьковчан и удачно выступал в следующих басовых партиях. Пропев сезон 1904-1905 г. в Харькове, Цесевич получил приглашение в Петербург на лето в театр Олимп, на лето и зиму в театр Народного Дома антреприза Циммермана. Цесевич делал замечательные успехи в пении и игре. Рецензенты его признавали и сулили большую карьеру. В Народном доме он пел Мефистофеля, Фауста, Галицкого, Томского, Мельника.Особенно ему удавалась роль Мельника. Ведь по детству и ранней юности он хорошо понял тип русского крестьянина. Манера держаться и нюансировка были очень правдивы в 1-м акте, только он уставал в дуэте с князем – это осталось у него и впоследствии. Сусанин ему был уже по голосу, несмотря на трудности последнего акта. Сейчас уже никто не мог упрекнуть его в немузыкальности. Правда, рецензенты отмечали недочеты в его исполнении, но извиняли их его молодостью. Ему было тогда 24 года. Прослушал в Мариинском Шаляпина в Фаусте и навеки покорился его интерпретацией этой роли. Проработав в Петербурге в летнем театре Олимпи, в 1906 г. Цесевич поехал в поездку по России и Средней Азии, организованную Бейстрихом, в труппе, составленной из артистов Мариинского театра и провинциальных певцов. Хор и оркестр были целиком из столичного театра. В эту поездку Цесевич пел лучше императорских артистов. Успех его был исключительным. Антреприза Бестриха, объехав пол России и крупные города средней Азии, распалась в Ашхабаде, не выплатив зарплаты командированным и марочным. Большая часть труппы с хором и оркестром из Ашхабада вернулась в Петербург. Остальные (11 человек)решили проехать через Баку, далее Славянск, Петровск, Москву и Петербург, по дороге давая концерты. Возвратясь из поездок, Цесевич начал собираться в Казань – Саратов на сезон 1906-1907 г. в Антрепризу Мандельштама. Труппа была собрана солидная, и Цесевич занял в ней первое положение, выступая с большим успехом. В это время он работал и над своим образованием. Узнав о поэтах и писателях, он выступал в их произведениях с полным сознанием характера героев и эпохи, в которых раньше разбирался инстинктивно, ощупью. Надо сказать, что, несмотря на свое трехлетнее образование, он писал совершенно грамотно, только не был в ладах со знаками препинания. В Казани Цесевич также имел успех. Рецензенты подогревали публику хорошими рецензиями. Особенно доброжелательно относился Юшков, старший рецензент Казани.Он был с громадной бородой лопатою. Эту бороду он никогда не стриг. К нему прислушивались и рецензенты, и публика. Он хвалил – и успех певца был обеспечен. В январе театр переехал в Саратов. Здесь была культурная и образованная публика,считавшая певцов за своих родных, входившая во все события театральной жизни. Газеты – их было две – принимали участие в театрах, и старались помогать в печати артистам и театру. Цесевич особенно подружился с «Саратовским вестником», сотрудники которого были шаферами на его свадьбе, и долго поддерживали с ним связь. В Саратове была наша свадьба. Так как Цесевича очень любила публика, то венчаться пришлось почти тайком, в церкви через Волгу. С необходимыми свидетелями мы переправлялись в церковь на тройке. Но все же вечером весь Саратов знал о свадьбе и все поздравляли. В театре, кроме обычных опер, ставили и новые, нигде не идущие, например, «Ночь под Рождество», чтобы мы могли заработать деньги на дорогу в Петербург. Цесевич великолепно изображал в ней Голову, пел и играл с украинским акцентом. По происхождению он был белорус, но всю жизнь прожил на Украине и овладел в совершенстве украинским языком и стилем.Подоспели деньги от отца, в общем горизонты прояснились и мы могли поставить сцены из Онегина и Пиковой с концертным отделением. Расплатились с гостинницей, купили всем билеты на поезд и даже устроили товарищискую вечеринку, расставаясь с остатками труппы. В этот период мы сроднились и с сожалением расставались на века. Ранней весной приехал в Саратов киевский антрепренер Брыкин, набирать труппу на сезон 1907-1908 г. В Киеве он,попал с предложением ангажемента Цесевичу за свадебный стол. Через Москву Цесевич и я прибыли,наконец, в Петербург. Лето Цесевич провел под Ригой, и к осени приехал в Киев. Киев 1907¬1908 г. Приехали в Киев осенью, и попали в разукрашенную увядающей зеленью всех цветов и оттенков природу. Устроились по-семейному, так как Цесевич уже был женат, ожидая семейного события. Начал Цесевич партией Сусанина. Он сразу покорил киевскую публику. С каждой новой партией успех его возрастал, он готовился к выступлениям серьезно и вдумчиво. Началось его служение искусству. В культурном отношении тоже заметен был сдвиг. Заботясь о своем здоровье, он перед спектаклями рано ложился спать, не пил и не выносил табачного дыма, соблюдал умеренность в еде. Лечение горла его было своеобразно: растапливалось сало и выпивалось с рюмкой коньяка, устраивались ингаляции из ментола и эвкалипта. Работал Цесевич в театре с концертмейстером, и дома или с женой, или один, наигрывая одним пальцем мелодию. У него была особенность: когда он садился заниматься, для него не существовало окружающих, и он мог в три дня выучить оперу. Так он проделал с оперой «Дочь кардинала». Прекрасно звучал у него и был очень сильный Досифей из «Хованщины». Играл эту роль очень правдиво, так как запомнил хорошо церковные типы со времени своей работы в Софийском соборе. Для подготовки партии Бориса в лето 1908 г. Цесевич поехал в Петербург. В это время было принято, с легкой руки Станиславского, проходить партии с драматическим режиссером.Липковская и Кузнецова-Бенуа занимались с режиссером Александринки Петровским.Цесевич прошел с ним роль Бориса.Она была лучшей в его репертуаре. Для этой роли и роли Мефистофеля он сделал свой костюм, причем в Мефистофеле был костюм с электрическими проводами, которые давали искры при включении.В те же три года он спел Вотана в Валькирии, Мефистофеля Бойто. При чем играл его своеобразно, так как Шаляпина в этой роли он не видел. Пел Цесевич много в концертах, особенно в благотворительных, чем снискал любовь студенческой молодежи. Репертуар его состоял из украинских и русских песен и романсов из репертуара Шаляпина и вообще модных в то время. Три года работы с хорошим составом, с хорошим дирижером были отличной школой и дали зарядку хороших образцов на всю жизнь. После поездки по югу России в 1910 г. Цесевич перешел в Одесский театр Сибирякова, очень богатого человека, театр был его собственностью. Он сдавал его разным труппам, но в 1910 году решил его эксплуатировать сам. Собрал хорошую труппу и решил ставить те оперы, которые не шли в городском театре и музыкальные оперетты,которые имели громадный успех, поправляя ему слабые оперные сборы. Цесевич прекрасно пел и играл Гаспара в Корневильских Колоколах. Из опер я помню только "Дочь Кардинала", которую он пел хорошо, но играл примитивно, никогда не видев кардинала живым. Цесевич имел в Одессе большой успех. Одесская публика была более восторженная, чем где бы то ни было. Хотя среди понимающих людей и были такие, которые понимали недостатки исполнения, но в общем одесситы любили хорошие голоса и своим шумным одобрением одесситы способствовали его славной карьере. Казалось, все вело к совершенствованию мастерства в искусстве, но наследственность и уверенность в своем неизменном успехе на сцене подорвали в нем необходимость неустанной подготовки и учебы. Уже в конце третьего года работы в Киеве он стал азартно играть в карты на вечерах у приятелей. Не умея хорошо играть, он всегда рисковал и, в конце концов, всегда проигрывался в пух и прах. В Одессе же он сошелся с прожигателями жизни, завсегдатаями кафе Робина. Его заинтересовало знакомство с этими, внешне изящными молодцами, прекрасно одетыми, тратившими большие деньги. Ему никогда не приходилось встречаться с подобными субъектами, остроумными и беспринципными, неизвестно какими путями добывавшими деньги на веселую жизнь. Эта молодежь втянула его в игру на бильярде. Цесевич, не умевший играть, сидел в бильярдной с раннего утра и до закрытия, проигрывая последние деньги, и весь красный, взлохмаченный и потный, наглотавшись меловой пыли, табачного дыма, бежал часто в театр на репетицию или спектакль. Иногда он опаздывал на выход, подавая реплики, еще не надев костюма и приклеивая усы и бороду на сцене, повернувшись к публике спиной. А окружающие вместо осуждения весело смеялись, передавая это как веселый анекдот. С этих пор начались нелады и в семье. Так кончилось служение искусству. Вся эта безалаберная жизнь отражалась на его исполнении и на звуке, разбивая мечты об усовершенствовании. И когда его друзья пробовали отговаривать от такой жизни, перестать тратить силы, он очень сердился и говорил: «Мы живем один лишь раз, надо все взять от жизни. Беречь себя – это очень скучно». В этом веселом времяпрепровождении играли роль и дамы. Ему уже было не до жены, и в 1914 г. он поехал в Кишинев один, а на зиму поехал в Киев. Еще в Киеве до этого начала завязываться связи с Миланом. Но поездка туда осуществилась в 1913 году. После сезона в Сибиряковском театре, Сибиряков сам перешел директором в Одесский театр, впоследствии его сменил Багров, директор Киевского театра. Цесевич тоже перешел работать в городской театр, как и многие другие из труппы Сибирякова. Публика в Одессе была несравненно более восторженная и шумная, чем в других городах России. Здесь часто слушали итальянских артистов, любили хорошие голоса и были снисходительны к отдельным недостаткам. Она не замечала их, и если певец пел и играл с хорошим голосом и темпераментом, публика превозносила его до небес и не позволяла его критиковать. В спорах об артистах дело доходило почти до драк. Хотя понимающие люди отмечали недостаточную школу, небрежность, иногда фальшь в исполнении, все же успех у Цесевича был очень шумный, и театр начала делать значительные сборы в спектаклях с его участием. В Италии мы были в 1913 г. Вся Европа была наполнена русскими. Побыв в Вене, где Цесевич болел флегмоной, затем в Венеции, когда туда пришла наша канонерка, и были товарищи по консерватории.Мы, русская колония, объеденились. В честь нас оркестр играл гимн «Боже» и т. д. Мы были счастливы, что без репрессии могли не вставать при его исполнении. Затем очаровательная Флоренция, Рим. В этом городе нельзя было оставаться спокойным. Неаполь пленил видом моря, Везувия, но не давал спокойно спать ночью, так как наши окна выходили на набережную Санта-Лючия, и оборванцы, спавшие днем в укромных уголках, ночью оживали и без стеснения орали на все голоса. Проехали Геную с ее высокими берегами, заехали в Турин и, наконец, Милан с его чудесным собором из мраморных кружев. Цесевич потолокся в галерее – сборище агентов, певцов начинающих и кончающих петь. Все ждали у моря погоды, надеясь на агентов, которые заведовали скриутурами. Итальянский антрепренер Заполлато предложил Цесевичу ангажемент куда-то на юг Италии, но Цесевич не имел намерения оставаться в Италии, у него был ангажемент в Одессу на 1913 год. Поэтому мы вернулись в Одессу, и еще целые полгода жена провела ужасную жизнь, протерпев его игру на бильярде и увлечения. В 1914 году супруг уехал в Кишинев, жена же с сыном осталась на время в Одессе. После этого времени я знаю о нем только по слухам и из его слов при редких встречах. Война нас совсем разлучила. Цесевич остался на юге, организовал артель для ловли рыбы, разъезжал в поезде с группой артистов, потом очутился в Тбилиси. Когда освободился путь на Петербург, тогда уже Петроград, он приехал туда, но мы были заняты учением, и он почувствовал, что стал нам чужой. В этот его приезд Шаляпин был в Петрограде и пел в Малом Театре. Перед отъездом за границу Шаляпин занимался приданым московской дочке. Был простужен и пел для Шаляпина неважно. В опере "Алеко" загримировался Пушкиным и ходил по сцене, не зная куда девать руки. В последний прощальный концерт был совсем без голоса и униженно просил извинения у публики."Простите меня, я не могу дать Вам того, чего Вы от меня ждете." Он уехал в Москву, где обосновался, купил себе квартиру, начал петь в Большом театре, но быстро ушел оттуда и решил уехать за границу. Это было в 20-х годах. Италия Я мало знаю о его жизни в Италии. Сам же он говорил, что пел много и жил весело. В Италии публика знает наизусть любимые оперы и вообще обладает тонким слухом, замечает недостатки и фальшь в каждой ноте и не стесняется выражать свое негодование криками и свистками с мест. По рассказам Цесевича с ним был такой случай. Он пел на юге Италии с знаменитым дирижером и спел одну ноту фальшиво. В ответ на это из публики раздался свист и возгласы. Но Цесевич не растерялся. Взяв два пальца в рот, он освистал и публику, и дирижера. Публика обомлела при подобном неслыханном оскорблении и, очнувшись, поломав стулья, с воем и свистом ринулась к рампе, желая перескочить на сцену и побить оскорбителя. Но Цесевич не дремал, он сорвал с себя костюм и в гриме удрал из театра через колосники, вскочил в карету и укрылся в гостинице, а толпа долго не расходилась, сожалея о неудавшейся расправе с оскорбителем. Второй эпизод, о котором он мне рассказывал, был много веселее. Он приехал в Париж и застал там гастроли Шаляпина. Федор Иванович, увидел лицо с родины, встретил его очень приветливо и, указывая на него, сказал окружавшим его лицам: «Вот рекомендую. Приехал мой соперник». Они вместе пели в «Князе Игоре». Шаляпин – Галицкого, а Цесевич – половецкого хана. После Парижа он пел в Испании. Но пластинок он не напел. Или он дорожился, или его голос не ложился на пластинки. Когда его пожаловали званием Народного артиста, он напел концерт. Из этого концерта выбрали несколько пластинок, но в оборот их не пустили, несмотря на просьбы родных и некоторых его поклонников. Так и остались неизвестными потомству его тембр голоса и исполнение, которые при жизни создали ему такую широкую известность и народную любовь. Мне много раз задавали вопрос, почему же Цесевич был так знаменит. Я могла ответить, что пути успеха необъяснимы. А известный кинорежиссер Разумный сказал так: «Цесевич широко развернулся сначала, а дальше не пошел, остановился в развитии». Концертная деятельность. Вернувшись в Россию, Цесевич в опере не выступал, особенно после неудачных гастролей в 1948 году, в Одессе, где выступал больным, играл на эстраде, хотя многие осуждали его за игру, но публика была довольна. Выглядел он на эстраде великолепно. Выходил петь в парижском фраке, блестя бриллиантами запонок, и пел старательно, увлекаясь и увлекая слушателей. Публику он баловал бисами, пел до отказа, сколько просили. Успех и сборы на концертах были всегда полные. Голос его очень увеличился с годами. Он сам рассказывал, что однажды на пари перекричал своим звуком два оркестра. Дыхание его было хорошее, но это не было итальянское belle canto Собинова, Шаляпина, Неждановой. С годами он, вероятно, играл лучше, чем в молодости, т.к., конечно, насмотрелся на хорошие образцы. Но передать свое мастерство он не мог, так как сам пел "Божию Милостью", руководствуясь талантом, не зная правил. Конец жизни он прожил в Москве, изредка выезжая на концерты. Одно время его пригласили заведовать кафедрой вокала при Московской консерватории, но с заведованием справиться не мог, не имея консерваторского образования и плохо разбираясь в методике.Кроме того под старость он стал глуховат. Одним словом, пришлось отказаться. Я думаю, что тут помогли и неизбежные для консерватории интриги. В Одессе, городе, создавшем его славу, ему пришлось пережить неприятные моменты. В 1947 г. он приехал концертировать. Но прежнего энтузиазма его приезд не вызвал. Приезд в 1941 г. был триумфален, с особенным успехом и переполненными сборами. Он спел несколько спектаклей. Особенно удачно шла опера Галеви «Дочь кардинала». В 1947 г., после войны, не было той молодежи и тех, кто знал и почитал Цесевича. Первый концерт Цесевич начал «Грустью» Шопена. Это было очень трогательно по содержанию. Пел он проникновенно, многие в зале плакали. Он спел 16 бисов, его не отпускали с эстрады. Через год, в 1948 г., он приехал снова в Одессу, в оперу. Первый спектакль «Русалку» он спел и сыграл хорошо, ему аплодировали хор и оркестр. В это время была очень жаркая погода, которую Цесевич переносил с трудом. Разогревшись, он очень простудился, и следующие спектакли (Сусанина и Галицкого) пел с трудом. Был назначен еще спектакль «Русалка», он взялся его петь, но не смог, пришлось объявить о болезни и выпустить дуэт с князем. Назначенный концерт в Доме ученых отменили. После этой неудачи Цесевич в Одессе не был. По слухам он пел иногда в концертах, но надо считать, что его выступления в опере кончились. Всю свою жизнь Цесевич пропел на Украине, потом за границей. Москва и Ленинград его не знали. Там его считали провинциальным певцом. Например, бас Мариинского театра, Касторский, когда при нем заговорили о басе Цесевича, сказал: «Да, я слышал в провинции такой бас». Его концерт в филармонии в 30-х годах не собрал полного зала. Успех он имел у той публики, которая или слушала его в провинции, или слышала о нем. Когда он в Москве спел концерт в Доме ученых, то собрались те, кто слушал его в молодости, и многие плакали, вспоминая его прежний голос в свою молодость. В молодости Цесевич был простодушен, никогда не интриговал, не критиковал товарищей по сцене, не завидовал и не злословил. Любил рассказывать довольно нелепые анекдоты и порой над ними смеялся. У него была широкая натура, и деньги, получаемые тогда, еле покрывали его расходы. Но впоследствии он стал более бережливым и сумел скопить себе состояние. 12 лет он болел диабетом. Вероятно, плохо соблюдал диету и плохо лечился. Помню, в один его приезд в Одессу он был весь в нарывах и очень старо выглядел. Его давно укладывали в больницу, но он все оттягивал, и за два дня до смерти согласился лечь в больницу. За минуту до смерти его спросили: «Как вы себя чувствуете, Платон Иванович?» «Сносно», – ответил он, и тот час же спокойно умер. Ему исполнилось 79 лет. Это было в 1958 г. Московская публика, кроме близких, холодно приняла это печальное известие. Как отнеслись другие города, я не знаю, но в Одессе, колыбели его известности, многие горько плакали: “Пусть будет пухом ему земля” – так выразилась его горячая поклонница. Хоронило его театральное общество, собрались актеры и друзья. Было затруднение в предоставлении места на кладбище для его останков. И только после настойчивых хлопот удалось похоронить его тело в Новодевичьем монастыре. Ушел большой талант, самородок, с великолепным неповторимым голосом и сценической одаренностью. Но суета жизни его заела и помешала ему работать над своим дарованием. Ушел, не оставив образцов для потомства. Сохранилась память о нем только в сердце тех, кто имел счастье его видеть и слышать. В заключение могу сказать, что не мне, а музыковеду надлежало бы исследовать это замечательное явление яркого таланта. Талант Платона Ивановича жил в нем, будто отдельно от всего его существа. И, в конце концов, талант все же не смог побороть житейские потребности. Талант Цесевича без трудного пути ученичества и стремления к совершенству, не смог выявить себя до конца и занять место среди самых выдающихся певцов эпохи. Елизавета Александровна Комментарий автора. Воспоминания Елизаветы Александровны приведены полностью так, как они были ею написаны в конце шестидесятых годов, несмотря на некоторые противоречия с другими источниками. Книга не является научным исследованием, поэтому мы не стремились уточнять некоторые расхождения в публикуемой информации. Это то, что удалось по «крохам» собрать, и узнать об этом интересном и талантливом человеке. Поэтому каждый читатель пусть выберет тот вариант, который ему больше нравится. ( Оригинал воспоминаний Е.А. Цесевич найден Одесским историком музыки Семеном Михайловичем Коганом. ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ВЛАДИМИРА ПЛАТОНОВИЧА ЦЕСЕВИЧА. В марте или апреле 1921 года появился отец на 2 дня из Москвы. Блестящий мужчина, со слоновой тростью, перетянутой золотыми скреплениями – кольцами... (Как потом оказалось, он в Киевском театре, еще во время 1-ой мировой войны сломал свою трость об шею миллионера сахарозаводчика Бродского во время антракта «Евгения Онегина»... Отец пел арию Гремина, первые акты он был свободен, пошел в партер и сел на свободное место. Впереди сидели два еврея. Это был Бродский (с приятелем). В антракте они молчали. Во время действия «разговаривали». Отец просил их замолчать. Бродский дал отцу пощечину, а тот отделал Бродского тростью, да поломал ее на три куска. Потом мастер скрепил их золотыми кольцами... Что было с Бродским – не знаю...) Привез нам отец богатой еды: это в то время как мы питались жидкой пшенной похлебкой. Пробыл он у нас, после 7-летнего перерыва, два дня и сказал, что у него в Одессе есть 3» астрономическая трубка фирмы МАЙЯ, без установки... «Приезжай, Вова, в Одессу, я тебе ее дам...» И уехал в Москву – или еще куда там. Узнав, без деталей, о моей семейной трагедии, которая оказалась весьма для меня благотворной (что бы из меня получилось, если бы мы жили с отцом? Вероятно, чушь!), я отправился в Одессу за телескопом. Прибыли мы быстро, 2 августа, без приключений, хотя еще кое-где действовали банды «зеленых»... Поместили нас в карантин в гимназию, что на Новорыбной, но тут же нас с матерью выпустили, в изъятие правил, в город. Двери карантина нам открыла фамилия Цесевич, а помогла фамилия Селявина, моего крестного отца. Так, в разгаре жаркого одесского августовского дня мы пришли на Торговую 6 к Виктору Алексеевичу и Ольге Николаевне, где провели несколько дней до определения в Аркадийский санаторий. Когда нас туда поместили, меня отдельно от матери, я оказался в одной комнате мансарде с инженером Рутенбергом, очень образованным человеком. У нас были балкон и бинокль, и мы разглядывали звездное небо, столь чудесное в то время, т. к. фон неба в то время в Одессе не был изгажен городом. Трамваи в то время не ходили. Я уже не помню, как нас доставили в санаторий, но через 2-3 дня я пошел в город, т. к. уже знал адрес отца – «Театральная 4», второй этаж, барская квартира. Я дошел, позвонил, мне открыла дама и спросила, кто я. Я представился. В квартиру меня не пустили, я только видел, что в комнате стоит мальчик лет семи – это был Александр. Она ответила «Платона Ивановича нет в Одессе...» Я сказал, что мы находимся в Аркадии, и что я прошу его приехать к нам, когда он вернется. В ответ эта дама ответила: «Ну вот еще, он к Вам поедет..» Это была моя «очаровательная» мачеха. С тех пор у меня появилась ненависть к ней... Я уже не помню, когда я увидел отца и как я получил свое «сокровище» – трубу фирмы Майя без установки. Потом я «клепал» ее сам в мастерских мироведения. Отца я увидел много позже. Он пришел к Селявиным, и я его отчитал за его поведение относительно нас. Еще раз он явился, и отчитал меня за мое выступление. В первый раз он растерялся. Но трубу я получил. 16 октября я наблюдал с балкона Оперного театра лунное затмение в бинокль, а на следующий день мы уехали в Петроград. Что это была за семья? (Имеется в виду семья Елизаветы Александровны) Дед – купец – торговал канцелярскими принадлежностями на Перинной линии в Гостином Дворе. Сам сидел за кассой. Торговал честно. На бирже не играл. По убеждениям (если у него такие были) числился кадетом. Его привезли из Вологодской губернии (Грязовецкий уезд, деревня Курыкино, приход Фрола) мальчиком и отдали «во служение» в магазин. Сначала мальчик, потом младший приказчик, потом старший, потом самостоятельный предприниматель – купец. Я не стыжусь своего полу-купеческого происхождения. Дед был честным человеком. Когда после революции ему было приказано сдать государству все товарные запасы, он лично переписал все ценности и сдал по приказу, а сам умер почти голодной смертью. Я присутствовал при его смерти без содрогания (почему, объясню потом). Но скуп, точнее расчетлив, он был очень. Привык всю жизнь себя обмеривать накопляя, от нуля до полумиллиона, он ограничивал и нас, но обеспечивал нас всем необходимым, по минимуму. Бабка моя, Анна, урожденная Чекалева, происходила из крестьянской среды, также как дед, но в другом роде. Когда-то, после бунта стрельцов, Петр приказал четырем семействам – Чекалевым, Набетовым, Крашенинниковым и Батраковым – выехать из Москвы под Петербург – строить новый город. Имущество их конфисковали, а их выслали. Так образовалась Братошинская Слободка под Петербургом, где они и плодились. По слухам разные были люди – и крестьяне, и мелкие купчишки, и служилые. Вот от них и родилась моя бабка Анна – хорошая, но строгая, подчас с самодурством, подчас с разумом, любительница прибауток, верная мужу Александру Африкановичу Кузнецову – жена, мать четырех детей – Елизаветы (моя мать), Владимира, Василия и Марии. Владимир стал художником, Василий был старшим в магазине деда, пил, был послан разгружать дрова на барже, простудился и умер на моих руках в 1919 году от скоротечной чахотки (помню фонтан крови из его рта в таз, который я держал в руках). Мария окончила бестужевские курсы, вышла замуж, уехала на Кавказ, немного играла в драме, дожила свою жизнь в Тбилиси. Умерла недавно последней из Кузнецовых. Мать моя, старшая из дочерей и сыновей, окончила консерваторию по классу пения, но из-за болезни горла ее певческая карьера быстро закончилась. По окончании института стала дошкольным работником, заведовала детским садом, но и здесь ее карьера лет через 10 закончилась – она попала под суд за халатность (кто-то из ее подчиненных проворовался), не стала оспаривать и ушла «на покой». Содержал я, но она прирабатывала уроками пения. После этих отвлечений обрисую ту обстановку, в которую я попал после развода матери с мужем (впрочем, официального развода не было). Старинная мещанская квартира из шести комнат в доме Словолитни на Мещанской улице дом № 15, кв. 8 вблизи Демидова переулка около Сенной площади. На той же улице жила, по Достоевскому, старуха из «Преступления и наказания». Длинный Г-образный коридор, темный, вход со двора в третий этаж по черному ходу. Парадного никогда не было. Комнаты (4) с окнами на улицу занимали мы с матерью, дед, бабка, столовая. В двух комнатах с окнами на двор жили «молодцы» (дедовы приказчики) на полном пансионе. Хозяйство вела сама бабка с кухаркой. Сестра Мария была на Кавказе, дядька Владимир на фронте. По вечерам, при свете керосиновой лампы дед сшивал тетради, не мог без ручного привычного труда, которые затем нес в магазин для продажи, хотя в этом не было никакой необходимости.

Фенина Земфира Николаевна
кандидат физ-мат наук, астрофизик
FeninaZ@ukr.net

http://fenina.mysupermarket.org.ua/view_book.php?id=3